Сироты вечности. Дэн Симмонс

тридцать восьмого калибра он эти два года повсюду возил с собой, поджидая удобного случая застрелиться.

      – Джерри, что нам теперь делать?

      Мы пойдем спать.

      Бремен взял ее за руку и повел в дом.

      Во сне ему привиделось, как ногти скребут по бархату, как щека прижимается к холодной плитке, как обгоревшую на солнце кожу царапает шершавое шерстяное одеяло. Он с удивлением наблюдал, как двое занимались любовью на золотом холме. Парил под потолком в белой комнате, где сновали безмолвные белые фигуры и слышался размеренный пульс машины. Плыл, ощущая безжалостную силу приливных течений и правящих ими светил. Из последних сил боролся с беспощадным потоком. Его тащило на глубину, накатывала усталость. Над головой сомкнулись волны, и он испустил последний отчаянный крик, оплакивая свою утрату.

      Выкрикнул собственное имя.

      Бремен проснулся. Вопль эхом отдавался в голове, но сновидение стремительно распадалось и таяло, ускользало из памяти. Он резко сел. Гейл нигде не было.

      Уже на лестнице он услышал, как жена зовет его со двора, вернулся в комнату и выглянул в окно.

      Гейл, одетая в летний голубой сарафан, махала мужу рукой. Когда Бремен спустился, она уже хозяйничала в кухне – торопливо кидала припасы в корзину для пикника и кипятила воду для чая.

      – Просыпайся, соня. У меня для тебя сюрприз.

      – Не уверен, что нам нужны еще какие-нибудь сюрпризы.

      – Этот нужен.

      Она побежала наверх, что-то напевая под нос, и вскоре загромыхала там дверцами шкафов.

      Они несли корзину для пикника. Позади плелась недовольная Джернисавьен. Тропинка вела в том же направлении, что и шоссе, которое когда-то пролегало прямо возле дома, – на восток, через луг на небольшой холм. Бремен всю дорогу пытался угадать, в чем сюрприз, а Гейл отказывалась давать подсказки.

      Тропинка взобралась на холм и закончилась. Бремен уронил корзину прямо в траву. Там, где раньше была пенсильванская развязка, теперь плескался океан.

      – Чтоб меня! – тихонько воскликнул Джерри.

      Не Атлантика; по крайней мере, не побережье Нью-Джерси, которое он так хорошо помнил. Больше похоже на Мендосино в Калифорнии, где они провели медовый месяц. В обе стороны, куда ни посмотри, простирались скалистые пляжи. Огромные волны разбивались о черные камни и белый песок. Высоко над водой кружили чайки.

      – Чтоб меня! – повторил Бремен.

      Они устроили пикник на пляже.

      Чуть поодаль, в заросших травой дюнах, Джернисавьен охотилась на разных букашек. Пахло морем, летом и солью. Побережье простиралось, наверное, на тысячи миль, и, кроме них двоих, вокруг не было ни души.

      Гейл скинула сарафан. Под ним обнаружился закрытый купальник, и Бремен захохотал, запрокинув голову:

      – Так вот что ты искала в шкафу! Купальник! Боялась, спасатели оштрафуют?

      Она кинула в него горсть песка и побежала к океану. Три широких прыжка – и вот уже можно плыть. Бремен видел, как она напрягла плечи, – значит, вода