Семья Лоранских. Не в деньгах счастье. Лидия Чарская

В самую-то глушь его тянет!

      – По призванию? – сощурился гость в сторону Лоранского.

      – По призванию, потому что выгоды тут ожидать не приходится, – спокойно ответил Павел. – А вас это удивляет?

      – Признаюсь, да! – отвечал Вакулин. – Вы еще так молоды, юны!

      – Павлук наш – урод нравственный, – неожиданно поднял голос шестнадцатилетний Граня, – он с десятилетнего возраста бескорыстно хромоногих кошек лечил, которых, по-моему, топить следует…

      – Молчи ты, мелюзга! – презрительно-ласково осадил его старший брат, – молчи о том, чего не разумеешь… Нет, знаете, – обернулся он снова в сторону Вакулина, – я, действительно, урод, должно быть. Тянет вот меня туда, в глушь, к серым людям, лечить их немощи… Тянет, да и все тут. И не по доброте, заметьте. Доброта у меня еще вилами по воде писана – я нищему никогда не подам, потому что знаю, от моего гроша сыт он не будет, а просто потребность… Вот, как у Лельки потребность всех корюшкой кормить и пуговицы пришивать, – лукаво подмигнул он на младшую сестру, вспыхнувшую, как зарево, – так вот и у меня тяготение к серому рваному люду, находящемуся на самой низкой степени общественного развития. Хочется мне к этим детям природы махнуть… да и помочь их телесному и нравственному запустению.

      – И это вас удовлетворит?

      – Что, то есть? Принесение пользы рваным сермягам, полудикарям захолустья? Да, это за цель своего существования, за прямое свое назначение считаю! Ведь сколько пользы-то принести можно! Ведь, молод я, молод, поймите! Все еще впереди меня… Правда, Володька? – неожиданно прервал себя Павлук, встречаясь глазами с ласково сиявшим ему взглядом Кодынцева.

      – Верно, Паша! Верно, голубчик. Давай твою лапу скорее!

      – Обе, – протягивая к будущему шурину свои загрубелые сильные руки, – произнес со смехом Лоранский.

      – А вы… не разделяете его мнения? – спросил Вакулин у мрачно насупившегося Навадзе.

      – Не совсем, – ответил армянин своим гортанным голосом, – я сам жажду приносить пользу. Для того и приехал сюда с моей родины, из моей маленькой Армении. Приехал оттуда, чтобы вернуться туда снова с большим запасом знания. Но не вижу надобности залезать в недра самые отдаленные, когда кругом тебя есть тысячи нуждающихся в твоей помощи.

      – А я понимаю Павла! – произнес Кодынцев. – Он знает, что и вы, Навадзе, и вы, Декунин, – кивнул он другому студенту, не принимавшему участие в разговоре, – и Граня – все вы изберете ближайшие по возможности пункты и никого из вас не потянет «по собственному влечению в недра», как выразился Навадзе. А по указанию свыше туда ехать – уж это выходит особая статья. Стало быть, надо ехать Павлуку и десятку других, ему подобных…

      – Спасибо, Володя! Спасибо, братец, поддержал, – обрадовался такому заключению Павлук.

      – Вы учились декламации? – спросил, переменив тему разговора, Вакулин, обращаясь к Валентине.

      – Нет… А что?

      – Вы читаете бесподобно, как актриса.

      – Да она и есть актриса, – неожиданно вмешался