Победитель должен умереть. Андрей Ильин

последним. Он тоже принял эти жестокие правила. Если его бьют, значит, так надо. Так надо инструктору, Галибу, его народу. Так надо всем!

      Удар!.. Удар!..

      И каждый следующий бьёт сильнее предыдущего. Всё сильнее и сильнее, потому что привыкли.

      Удар!..

      Кровь на лице. И на одежде. И на ботинках.

      Истязаемый упал. Попытался встать, но не смог.

      – Поднимите его!

      Подняли. Поставили. Но парень снова упал.

      – Держите его!

      Подхватили с двух сторон под руки. Двое держали – третий бил.

      Удар!

      Боец обмяк, уронил голову на грудь, повис на чужих руках. Но экзекуция не остановилась, потому что ещё остались те, кто в ней не участвовали.

      – Следующий… Бей! Сильно бей!

      Били по ещё живому, разбитому телу. Фактически по мясу.

      Удар!.. Безвольно дёрнулась голова. Брызнула кровь.

      – Теперь ты!.. И ты!..

      Удар!

      Удар!..

      Безвольное тело подхватили, понесли. Ноги волочились по песку, оставляя две глубокие борозды. На песке мелкими пятнышками запекалась кровь. Бойцы смотрели на своего, почти убитого товарища, который пришёл последним. Он оказался самым слабым, за что и поплатился.

      И никто его не жалел. Значит, все согласились с тем, что и их никто не пожалеет, если они окажутся последними. И есть только одна возможность избежать жестокого наказания – нужно не оказаться позади тех, кто впереди! Хоть из шкуры вылези! Любой ценой!

      И никому уже не надо было ничего объяснять, ни в чём убеждать и ни к чему призывать. Кулаком в лицо – это доходит лучше и быстрее, чем если объяснять словами. И все вдруг поняли, что это не детские игры на свежем воздухе, здесь всё всерьёз, всё по-взрослому. Наверное, только так и можно, только так и надо. Никак иначе! И они станут настоящими воинами и будут служить Галибу и своей родине. И смогут победить всех врагов.

      Молодые восторженные юноши быстро привыкают ко всему и принимают любые, самые безумные правила игры. Они идеальный материал для воспитания настоящих революционеров. Чтобы усвоить жёсткие правила, им хватило одного урока.

      Теперь никто не хотел быть последним.

      Все хотели быть первыми.

* * *

      Деревенька спала, когда в неё вошла колонна военных машин. Какая-то непонятная часть. Не было знамён, штандартов и отличительных нашивок. На солдатах серая, пропылённая полевая форма. Одинаковые лица, одинаковые фигуры, одинаковая форма.

      Потом колонна встала. Солдаты спрыгнули с грузовиков.

      Послышалась команда:

      – Разойдись!

      И это было очень недальновидно.

      Солдаты рассыпались по деревне, чтобы залить фляги водой. А может, ещё зачем. А дальше случилось неизбежное, потому, что если распустить строй солдат, то это значит распустить самих солдат, которые вне построения становятся неуправляемой толпой. Ну, потому что мужики…

      По трое-четверо солдаты расползлись кто куда. И, конечно, кто-то, без спроса, сунулся к чужому колодцу, кто-то пнул бросившуюся на него собаку, кто-то случайно своротил калитку. Солдаты они всегда такие – не белошвейки. Прут напролом, уверенные в своей силе и превосходстве.