Гавриил. Только ветер. Дмитрий Пименов

схватил его кисть и сдавил. Удивительно, как злость и боль превращает первоклассника в монстра.

      – Ах ты маленький убл… – взревел док. – Ладно, не будем ссориться. Я сейчас кое-что напишу в твоей карте и ты спокойно отсюда уйдешь. Идет, малыш? – мальчик кивнул на это. Теперь золотую кайму видел даже этот твердолобый доктор. Но вскоре она исчезла. По крайней мере, для глаз дока.

      Мальчик вышел из кабинета, слева от двери сидел Яков и пил кофе.

      – Вижу, вы подружились. – улыбаясь сказал мистер добрый, – Ты ему ничего не сломал? Если нет, то иди обратно и сломай, – мужчина хохотнул. – по большей части здесь все такие. Вы для них цирковые уродцы.

      – Но не для тебя, ты мне кажешься добрым, вообще странно, что ты здесь… работаешь, – заметил мальчик. – хотя не странно.

      – Я тебя слушаю. – оборвал его мужчина.

      – Нужен кто-то, кто всегда успокоит, кто покажется капелькой меда в бочке дегтя. – сделал вывод Гавр.

      – Раз ты достаточно взрослый, чтобы понимать это, то должен понимать, что работа постепенно становится частью души. – мечтательно, глядя в потолок, сказал Яков.

      – Достаточно умный, а не взрослый, это не одно и то же. Не хочу об этом думать. Если ты мое успокоительное, то я не хочу крошить тебя и класть под микроскоп. Главное, что это действует.

      – А ты мне нравишься. Ковырнуть там, не трогать здесь, там приподнять. Ох уж эта завеса неясностей, страстей и мук. – все с тем же мечтательным взглядом говорил мистер добрый. – Как ты думаешь, скольким мальчиками он делал надрезы? Ответ: немногим. Но это останется нашей тайной, малыш.

      – Надрезы? Он проткнул мне колено! Этот алкаш вогнал под чашечку свой нож. – воскликнул мальчик, толпящийся народ вокруг него вдруг на мгновение обернулся, потом пошел своим ходом.

      – О как! Ох уж этот старый пень, – удивился Яков. – обычно он делает надрез по коленной чашечкой, чтобы проверить… Вообще-то мы только однажды ошиблись.

      – Мгм. Понятно. – мальчика это не заинтересовало. А зря.

      – Теперь тебе к кардиологу, мой старый рассыпающийся пень, – ему показалось, что это смешно.

      – Ха-ха, очень смешно, мое сердце будет биться после того, как падет последняя империя. – ответил мальчик.

      – Только не в твоем теле, малыш. – подумал Яков.

      – Ве, что это за спрэй? Такой липкий. – возмущенно вымолвил мальчик. Одеваться и раздеваться. Это раздражало мальчика, особенно делать это, чтобы дойти от одного кабинета к другому. Но разве приличный человек не одевается, чтобы вынести мусор?

      – Не волнуйся, это не надолго. – успокоил его грубоватый женский голос. Это была одна из немногих толстых женщин, что Гавр видел в этом здании, сейчас и потом. Однако от нее шло такое тепло… Мальчик кивнул. Спустя пару минут он вышел. Необъятная женщина позвонила.

      – Виктория. Привет. Все сходится. Мальчик тот. Но ему нужно подрасти. А что с Алисой, так…

      – Все понятно.