Чеширский сырный кот. Кармен Диди

кот, ему ни к чему такая чепуха.

      – А вот и к чему, – ответила Адель, откинув с лица прядь волос. – Я точно знаю. Всё что угодно, только избавиться от этих вредителей. Так что буду давать ему всё, что надо.

      Заинтересованный в том, чтобы заслужить благосклонность Генри, Ловкач взглянул на подушку и, вздохнув, презрительно покривился. Вместо неё он отправился в холодный угол, где и устроился на ночлег.

      – Видала? – сказал Генри. – Нормальный кот, не неженка.

      Но когда паб закрылся и последний посетитель был отправлен за дверь, а все лампы в зале погашены, когда Адель пожелала коту доброй ночи, а хозяин поднялся в свою квартиру наверху, Ловкач покинул унылый угол, перебрался на мягкую подушку и устроился поудобнее.

      Прекрасное место. Тёплая постель – как раз то, что нужно, когда твой живот набит до отвала.

      Ловкач провалился в сон с ошеломляющей быстротой. Он уже закрыл глаза и увидел первые сладостные образы – такие прекрасные, каких не видел никогда прежде, – как вдруг где-то наверху раздался грохот.

      Кот пересилил себя и открыл глаза.

      – Эти мыши, что, никогда не спят? – пробурчал он.

      Он перевернулся на спину и успел разве что вздохнуть, когда послышался глухой удар, следом – стук. И будто бы приглушённый треск. Судя по звукам, их издавало что-то большее, чем новоиспечённые союзники Ловкача. И, кажется, они доносились с самого верху, с чердака.

      «Крысы», – предположил он.

      И тут же странный, нечеловеческий крик донёсся до ушей Ловкача. Подпрыгнув, он добежал до середины пролёта, идущего наверх, когда здравый смысл остановил его.

      «Не будь дураком, – говорил он ему. – Возвращайся в постель. Завтра ты…»

      Ещё один истошный вопль.

      И падение.

      Он рванул вверх по ступеням, не желая лежать на подушке и гадать, что за ужасное создание бродит по верхним этажам паба.

      Добежав до чердака, кот остановился и вздрогнул, увидев силуэт человека в тёмном углу. Он скользнул за коробку со шляпами, жалея о том, что не остался в постели. Он принюхался, но различил только запахи мышей, пыли и чего-то, что не смог распознать – не мышиного, не кошачьего и не человеческого. Чего-то гнилого… Что же это могло быть?

      Его хвост дрожал от страха. Человеческая тень в углу не шевелилась. Разглядев в ней женские черты, Ловкач был потрясён собственным предположением.

      Тут по стене, у которой сидел Ловкач, громко застучали. Он выскочил из укрытия, преодолел несколько пролётов с прыткостью, которой сам от себя не ожидал, и обнаружил себя под подушкой в цветочек. Он провёл так следующие несколько часов, успокаиваясь только от равномерного тук-тук, тук-тук кошачьего сердца.

* * *

      В конце концов сон всё-таки пришёл к Ловкачу. Крепкий сон, не прервавшийся ни с восходом солнца, ни с тихим шелестом где-то наверху, возвещавшем о скором приходе людей.

      Очнулся он, только когда Генри вошёл в обеденную залу, ещё одетый в ночную рубашку и наполовину застёгнутый халат. Ловкач поглубже зарылся под тёплую подушку. Оттуда ему было слышно бормотание трактирщика:

      – Тёмные