Аркада. Эпизод второй. suMpa. Вадим Панов

хорошо запомнил слова Сары: «Самое красивое небо – в ноябре в Париже…» и сейчас, глядя в неестественную нежность голубого, вспомнил именно эту фразу умершей жены:

      «Самое красивое небо – в ноябре в Париже…»

      Может, Сара так решила, потому что была в городе влюбленных один-единственный раз – в ноябре? И ее слова стали эхом царящего в душе восторга? Потому что никак иначе не могла она выразить радость от путешествия, о котором мечтала всю свою жизнь.

      «Самое красивое небо…»

      Эти слова не значили для Орсона ничего, поскольку небу он не доверял, но, услышав их, Бен улыбнулся, нежно взял в руки ладони жены, наклонился и подышал на них, потому что пальцы Сары оказались холодными-холодными. Они стояли на набережной Сены, смотрели на Эйфелеву башню, жмурились на яркое солнце, но оно не грело, только светило, а налетавший ветер заставлял ежиться и сожалеть о позабытых в гостинице шарфах.

      «Мне хорошо, – тихо сказала Сара. – Несмотря на то, что осень».

      «Париж красивый, – глупо ответил Орсон. – Всех сюда тянет».

      «Мне хорошо, потому что я с тобой, дурачок, – улыбнулась Сара. – Париж – это всего лишь город. Он безразличен, как любой другой, и открывает душу только тем, кто приезжает с любовью».

      «Как мы с тобой?»

      «Да, Бен, как мы с тобой».

      И прозвучавшие в осеннем городе слова сделали Орсона счастливым.

///

      – Они едут, – громко произнес Толстый, отставляя коммуникатор. – Зона блокирована.

      И вытер со лба пот.

      Их было четверо: Толстый, Китаец, Длинный и Мегера. Они прятались в подземном убежище, в выложенной камнем комнате, отчаянно напоминающей склеп, и знали, что им не уйти.

      – Может, не будем рисковать? – очень тихо спросил Китаец.

      Толстый вновь вытер со лба пот. Длинный дернул плечом, но промолчал.

      Мегера же улыбнулась и покинула кресло, в котором сидела до сих пор, держа на коленях раскрытую книгу.

      Ей было лет двадцать пять, если и больше, то не намного, и девушка дышала молодостью и силой. И красотой. Она была хорошо сложена: высокая, стройная, но не худая, и вместе с тем – не набравшая лишних килограммов. Но впечатление об ее фигуре складывалось лишь из того, как Мегера двигалась, поскольку девушка предпочитала свободную мешковатую одежду, принятую среди радикалов outG и «прогрессивной» молодежи. Широкие штаны и кофта прятали фигуру, но не могли скрыть узкое лицо с высокими скулами, чистым лбом и небольшим подбородком. Аккуратный носик, пухлые губы, такие изящные, что казались ненастоящими, большие карие глаза… из Мегеры можно было сделать замечательную куколку, наряженную в дорогое платье и не знающую ничего, кроме вечеринок, но огонь в глазах отчетливо говорил, что девушка сама может сделать куклу из кого угодно.

      Куклу вуду.

      – Мы сильно рискуем, – протянул Китаец, глядя на Мегеру.

      Девушка вновь улыбнулась и откинула упавшую на лицо прядь. Черные волосы она стригла коротко, но оставила длинную непослушную челку, которую любила поправлять привычным жестом.

      – Нас могут убить.

      – Да… –