Письма к подруге. Первые 100. Ирина Жалейко

роль в предстоящем спектакле. Прошло много времени с момента прочтения сценария. Множество репетиций, нервов, срывов и радости. Сколько труда и сил вложено в этот спектакль. Режиссер бегал по сцене и постоянно доказывал нам что-то. Убеждал, что так не нужно играть. И что мы перестали его слышать. Показывал как нужно и говорил, чего он добивается от каждого из нас. Были дни радости, когда та или иная сцена удавалась.

      Сшиты костюмы, подготовлен реквизит, созданы образы. Театр затаился в ожидании Премьеры. Он ждёт. Он терпелив. Он день за днём смотрит старый репертуар. Он уже в предвкушении! Занавес!

      Что может быть волнительнее игры в день премьеры. Как воспримет игру зритель? Будет ли доволен режиссер? Услышит ли Театр шквал аплодисментов? Но, как только ты ступаешь на сцену, то забываешь обо всём. Ты живёшь своей ролью. Ты уже не ты! Ты больше не принадлежишь себе. Ты принадлежишь искусству, зрителю, театру. Ты живёшь и дышишь этой ролью.

      И вот спектакль позади. Нас вызывают на «БИС!» Это очередная победа. Победа всего коллектива. Театр остаётся довольным. Ему будет о чём видеть новые сны. Он записал меня в свою историю. Я смог! Я справился! Это то, ради чего я тружусь. Я доволен. Зритель уйдёт из зала счастливым. Он пришёл в Театр и потратил своё время не впустую. Значит и я прожил это время не зря. Значит, я нужен миру.

      ***

      Но Театр живёт дальше. День премьеры закончился, а жизнь не стоит на месте и идёт дальше. Иной раз, придя в Театр, я осознаю, что устал, неважно себя чувствую или просто без настроения. А выходить на сцену необходимо. Ведь это моя работа. Именно в такие дни начинаешь копание в себе. Зачем всё это? И нужно ли вообще? Что изменится в Театре, если я просто уйду из него? Возникает желание схалтурить, ведь спектакль идёт по накатанной. А что…? А если…? А зачем…? Начинается самоедство. А может всё вообще зря? А если я сыграю вполсилы, то никто и не заметит. Я устал. СТОП!

      Что такое ТЕАТР? Это живой организм, а люди в нём – это части его тела. Они живые. Именно ими живёт и сам Театр. В кино всё гораздо проще. Премьера записана на киноленту, она сохраняется в веках. Иногда она реставрируется, но всё равно остаётся такой же, как была в первый день. Любой человек может отмотать её на любимое место и просмотреть миллионный раз. Но Театр живёт. Невозможно зафиксировать спектакль в день премьеры. Он проходит этапы изменения. Что-то дорабатывается, что-то меняется. Актёры живут своей жизнью и привносят ежедневные изменения сообразно своему настроению, своему виденью сегодняшнего дня. Временами диалоги звучат механически, как заезженная пластинка. Временами они претерпевают метаморфозы, которые, к сожалению, не всегда идут спектаклю на пользу. Но, как бы ни было плохо актёру, шоу должно продолжаться.

      Порой так хочется крикнуть в зал: «Мне плохо сегодня! Моя душа рвётся на части!» Однако никого не интересуют слёзы арлекина, если они не по сценарию. Именно поэтому я прихожу слушать Театр, пока он дремлет. Первые звуки надвигающегося спектакля,