0:1 В ПОЛЬЗУ В (Б) РЕДА. А. Я. Миров

кисть во время красивого, пусть и местами не понятного рассказа касалась тонкими пальцами то длинных ресниц, уставших за день от туши, то мягких губ, изнывающих от множества слов, то бледных скул, тоскующих по ветреной улице. Как будто этими краткими поглаживаниями почти прозрачная рука пыталась успокоить свою хозяйку, помочь смириться с неизбежным или просто искала повод лишний раз дотронуться до кожи. Медовой кожи. Цвета малинового мёда.

      – Но это не наш с вами случай, – всё это время сжимавшая карандаш правая рука Изабеллы Игоревны постучала оным по столу.

      – Не наш? – завмастерской мужественно сражался с вероломно напавшим желанием отведать чего-нибудь малинового.

      Врач легонько покачала головой. Бордюров сглотнул слюну, предательски затопившую ротовую полость. Улица смолкла, и на кабинет обрушился неслыханный ранее термин:

      – Шунтирование!

      Пациентам, чьи кровеносные сосуды закупорены более, чем на 50 процентов, малоинвазивное…

      – ?

      …щадящее стентирование – что слепому бусы: все всё видят, а ему, бедолаге, от этого нелегче. Но однажды давшие клятву Гиппократа не сдаются даже в морге. И для холестериновых олигархов кое-что придумали. А именно: аортокоронарное шунтирование. Или АКэШа – это если в целях экономии вербалики. Когда знакомым сетчатым расширителем ситуацию кардинально, увы, не исправить, на помощь приходят шунты. Причём приходят ни откуда-нибудь, а из самого пациента.

      – Тут никаких тебе металлических протезов, неизвестно кем состряпанных, – Александр Александрович фонтанировал воодушевлением в трубку. – Только всё своё, родное.

      – Батюшки, – единственно, что смогла выдавить Ангелина Ароновна, беспомощно оглядывая немую кухню.

      – И стенты эти – это ведь что такое? – распалялся жених.

      – Что? – взаимно вспыхивала невеста.

      – Баловство это, Ангел мой, и ничего более! К тому же, – Бордюров с интересом косился на полуразобранный пакет из магазина, – Ещё не известно, сколько та конструкция прослужит. Может, всю жизнь, а, может, всего год, – выглядывающий из целлофана початый батон белого невозможно сбивал с толку.

      – Только год? – чуть не плакала Ангелина Ароновна.

      – И мы решили, – Боренька героически отодрал взгляд от сваленных покупок, – Что мне нужно шунтирование.

      – Мы? – горько переспросили в кухне.

      – И? – не расслышали в палате. – И ничего сложного: разрежут грудину, потом возьмут шунт – это будет мой собственный кровеносный сосудик, добытый из ноги или из руки….

      – О, Господи….

      – … Один конец его прикрепят к аорте, а другой соединят с коронарной артерий в обход закупоренного участка….

      – И? – умоляюще вскрикнула невеста: она погибала в каждую паузу невыносимой смертью и оживала, едва любимый голос звучал.

      – И…, – жених одним челюстным махом разодрал упаковку нарезанного