Ведьмы Погибшей Империи. Роман Александрович Куликов

буду надеяться, что твоя затея удастся. И для того, чтобы ваше путешествие прошло успешно, хочу тебя всё же кое-чему обучить. Ты же не откажешься от новых знаний?

      Благодарно улыбнувшись, Маруша покачала головой:

      –Нет, не откажусь, конечно. А что это за знания?

      И снова в глазах старухи пробежали уже знакомые Маруше искры:

      –Примерно то же самое, что ты уже делала, когда выводила детишек из вашей деревни. Только более сильное, чем то, что ты тогда применила.

      Хотя её сердце и обдало могильным холодом, Маруша всё же кивнула:

      –Я согласна. Пусть даже мне снова придётся убивать и наводить злые чары. Я сделаю всё для того, чтобы спасти детей от той участи, что им уготовили захватчики.

      Ободряюще улыбнувшись, древняя ведьма поспешила успокоить свою гостью:

      –Ты не печалься. Может, тебе и не придётся эти знания на деле-то применять. Главное, что они у тебя будут. Ну, я и ещё кое-что покажу, что позволит тебе отводить ворогу глаза. Глядишь, благо даря этому тебе и не придётся никого убивать. Да и злые чары, согласна, последнее дело. Ведь это на многие поколения будет действовать. Уж лучше сразу убить. Мне кажется, что это намного добрее, чем наведение таких чар.

      Маруша, грустно улыбнувшись, призналась:

      –Но ведь я их уже наводила.

      С сожалением покачав головой, ведьма поспешила гостью успокоить:

      –Ну, значит, у тебя были на то веские причины. Главное, что ты сделала это не для какой-то своей выгоды. И не для того, чтобы повеселиться. Ведь ты же детишек спасала. А ради этого можно и похуже вещи сделать.

      На что Маруша, снова грустно улыбнувшись, тяжело вздохнула:

      –О-ох-х! Да куда уж хуже-то?

      Услышав такое, хозяйка леса, ещё раз покачав головой, заявила:

      –Можно хуже. Притом – намного хуже. Но этому я тебя сейчас обучать не стану. – Она неожиданно присела перед Устиньей и, глядя девочке в глаза, с улыбкой сказала:

      –Ну, беги за друзьями-товарищами. Хай идут яблоки есть.

      И, глядя вслед забегающей в дом Устинье, продолжила:

      –Есть вещи, Маруша, которые намного страшнее всего, что тебе пока что известно. Но про это я расскажу позже. После того, как ты вернёшься сюда, чтобы стать моей ученицей.

      –Томас! Томас! Да очнись же ты, наконец! – Кто-то с силой тряс его за плечи, явно пытаясь привести здоровяка в чувства. И при этом продолжал кричать. – Томас! Вот чёрт! Эй, кто-нибудь, принесите воды, что ли!

      Сквозь веки, которые всё никак не хотели разжиматься, не смотря на все старания Томаса, просвечивало солнце, окрашивая всё в ярко-красный, кровавый свет. Томас, как ни пытался, не мог ничего ответить тому, кто продолжал с силой трясти его безвольное тело. При этом голова Томаса болталась из стороны в сторону, как у тряпичной куклы. Например, как у той, что сам Томас отнял у девочки, которую позже сам же и убил одним взмахом кавалерийской сабли.

      Едва только Томас подумал об этом, как перед его взором возникла та самая девочка. И в её ручках, с силой прижатых к груди, находилась как раз та самая