Чистая проза. Витя Бревис

помянем? Ведь год прошел почти, -нетерпеливо проговорил тесть.

      Я не решался смотреть Натахе в глаза.

      -На прошлой неделе-от год был, сказала она хрипло. -На кладбище хочешь сходить?

      -Хочу.

      Начались последние известия.

      После третьей рюмки Натаха вдруг встрепенулась, сняла с плеч платок, выбежала на середину комнаты и запела.

      Переёп я всю родню!

      Оставил бабушку одну.

      Оставайся, хрен с тобой,

      Ты же нянчилась со мной.

      Охх!

      Лешка засмеялся вместе со всеми.

      -Мама, сказал он и попросился Натахе на руки.

      Святой Валентин

      Юноша сидел на скамейке в парке Победы. Влажная майская ночь крапала с кленов, скамейка покрылась серебристым налетом и блестела в свете фонаря. Воздух парил и мерцал, медленно двигаясь, теплой росой оседал на лице; одежда немного липла к телу, юноша зажег последнюю сигарету, идти ему было некуда.

      Юноша обладал тонкой, почти женской внешностью: шея в обрамлении пышных слегка вьющихся волос казалась еще нежнее, большие грустные глаза смотрели в никуда, линия губ рисовала печальный эскиз, долго теряясь в припухлых уголках рта. Длинные хрупкие пальцы, держащие сигарету, продолжались в капризную кисть, в нервное запястье, среди линий не было ни одной лишней; худое тело, ломкие щиколотки, узкие ступни в легких кедах. Одежда его была, впрочем, вполне мужской, обычной: темная футболка, ветровка с капюшоном и джинсы с прорезями – так ходят тысячи парней – но на нем все это смотрелось слишком элегантно, он казался жителем другой, более красивой, чем наша, планеты.

      -Молодой человек, у вас сигареты не будет?

      Миле недавно исполнилось тридцать шесть. Она любила гулять с Бимкой заполночь, когда парк безлюден и печален, когда бредешь от фонаря к фонарю, мимо пустых скамеек, мимо безвредных бомжей, неторопливо шарящих в помойках; сядешь покурить, и Бимка завалится у ног; вон ёжик в траве пробежал, а Бимка дурак и не заметил, а сверху ковш большой медведицы. Тихо, но не совсем, все же город – где-то машина едет, по соседней дорожке компания молодежи прошумела. Мила не любила совсем уж кладбищенскую тишину – тогда страшно, какие-то люди вокруг все же нужны – она, вообще, любила людей и не боялась.

      Зонт, шурша, задевал за нависшие ветви, дождь был несильный, но все же капал. Скамейка, где сидел мальчик, была укрыта от дождя густой кроной, но мальчик, судя по всему, сидел тут довольно давно и местами промок.

      -Извините, девушка, я бы угостил, но у меня последняя.

      За девушку Мила была ему страшно благодарна. Хотя, она и так, конечно, знала, что не выглядит на свои годы. Было бы удивительно, если б выглядела – даром, чтоли, все эти спа-салоны, элитная косметика, плюс ездить на работу через полгорода в потной маршрутке ей тоже не было необходимости, а такие вещи, согласитесь, старят.

      -Ты здесь уже давно сидишь, да?

      -Давно. А как вашу собаку зовут?

      -Бим, Бимка. Он не кусается.

      -Порода какая?

      -Беспородные мы. Дворяне. А пошли сигарет купим.