Горюч камень Алатырь. Анастасия Туманова

чиновник чувствовал какую-то смутную опасность для себя и, не зная, что предпринять, говорил всё быстрее и сбивчивей.

      – Понимаете ли, после того, как Александра Михайловна в прошлом году ребёночком разрешилась и умер он… она вовсе здравый ум потеряла! Уже никак воздействовать нельзя было! А положение наше было таким, что…

      – То есть, денег у вас так и не было?

      – Не было! – обрадовался Казарин знакомой теме. – Никаких не было, милостивый государь! И взять было неоткуда! У нас с Гранюшкой единственная надежда была на приданое от Тоневицких! Скоро в доме и поесть нечего станет! Осталось разве что Наяду продать…

      – Ту вороную кобылку? Она довольно дорога…

      – Ах, так вы её помните?! Это да, Наяда в самом деле породу имеет и стать прекрасную… Не хотите ли, кстати, купить?

      – Боюсь, у меня нет таких денег, – заметил Закатов. Но Казарин уже воодушевлённо закудахтал:

      – Ну, что за вздор, что за нелепица! Какие счёты между добрыми соседями?! Сочтёмся, безусловно, сочтёмся! Я и настоящей цены за лошадку с вас не возьму, ценя ваше сочувствие и понимание… Даже и половины не запрошу! Для меня важно, что Наяда в хорошие руки попадёт, а то ведь в нашем захолустье для неё и хозяина понимающего не сыскать… Я вас только умоляю, милостивый государь, воздействовать на Александру Михайловну! Вы ведь согласны, что вчера она была в некотором помрачении и лишь поэтому… Я вас, сохрани Господь, ни в чём не обвиняю, вы поступили как благородный человек, но вы ведь не знали…

      – Не знал. Но теперь знаю.

      – Ну, вот видите же! – обрадовался Казарин. – Я ехал к вам в полнейшем убеждении, что мы поймём друг друга! Завтра же распоряжусь пригнать к вам Наяду, купчую и все документы оформим позже в уезде, когда вам это будет удобно, – а взамен лишь попрошу, чтобы Александ…

      – Взамен? – бесцветным голосом переспросил Закатов. И поднял глаза.

      В следующий миг Казарин с паническим писком скатился со стула. И вовремя: в полувершке от его головы пролетела полуторафунтовая подкова. Заверещав по-заячьи, Казарин бросился к дверям – но Закатов одним прыжком настиг его, и в сени Алексей Порфирьевич был отправлен мощным ударом кулака. Вторым ударом он был выкинут на крыльцо. Следом вылетел Закатов – и ещё один удар отправил гостя на середину двора.

      Подскакивая, как курица, и визжа на всю округу, Казарин бросился было к своему экипажу, – но Никита настиг его. Сбежавшиеся дворовые, заполошно прыгая и приседая вокруг, наперебой причитали:

      – Ваша милость! Никита Владимирыч, отец родной! Да оставьте же, что за бес вас взял… Убьёте же! Под суд пойдёте! Барин, ради бога, грех… Авдотья Васильевна, кормилица, сюда, сюда!!!

      – И-и-и-и-эх, хол-лера!!! – зычно прогремело над двором – и Закатова окатило с головы до ног ледяной водой. Грохот брошенной наземь бадьи смешался с Дунькиным воплем:

      – Кому сказано, уймитесь! Маняшу напугаете! А вы что встали, олухи?!

      Мужики наконец-то пришли