СБОРНИК ГРЕХОВ. Влад Наум

ночью пригубил Колька наш Баженов,

      четырёх неполных лет от роду. В аврал,

      лишь рассвет заголосил розовой сиреной,

      все проснулись, Колька – нет. Признак… не подал.

      На «смотрины» мертвеца, за руки, по двое,

      привели нас, малышню, воспитатели.

      Видел ангела, с лица, я в гробу – без боя

      оборвалась на корню жизнь без матери.

      Скорби этой ритуал пронесу я в сердце.

      Нужных слов здесь не найти – подступает ком…

      Он ведь жизни не видал больше, чем младенцем;

      дальше светлой памяти нас, сирот, о нём.

      Помнят Кольку пацаны: Куряченко Димка,

      Лебедь, Фрузьма, Клима и женский контингент.

      У обшарпанной плиты стынут мандаринки.

      Воздух думкою пропит. Прям, интеллигент.

      Ты на кладбище давно, как тебе там, Колька?

      Не тревожат ли грачи, пухом ли земля?

      Жизнь не даст тебе пинок – на казённой койке

      просто не проснулся ты. И конечно зря.

      А весной залило вас – как тебе плавсредство:

      заправляют пацаны на плоту шестом?

      Вот, такой у них баркас, вот, такое детство;

      Все же, лучше, чем гробы; детские, притом.

      Не могу похвастать я памятью блаженной,

      только в голове застрял детства эпизод:

      бросил в смерть ты якоря, Колька наш Баженов.

      В образ просится не зря время талых вод…

      Вытяжка женьшеня

      Без излишней пафосности мук

      В небе туча месяцем проткнута.

      Тишина не покладая рук

      Трудится над тяжестью минуты.

      К рамкам различимости впритык

      Вид пейзажей вечером затаскан.

      Изнутри кубической среды

      Чёрную окно сгущает краску.

      Время, чтоб укладывать в мозгу

      Все дела, ещё до завершенья;

      Я ж сгребаю в горсточку лузгу

      Да смакую вытяжку женьшеня.