наглухо забиты фанерой, на которой, словно разноцветные листья, болтались обрывки объявлений. С левой стороны к дому примыкал другой особняк. Зеркальное остекление его лестничных пролётов уродливой перемычкой соединило кирпичные домики. К счастью, с правой стороны был проезд, перегороженный деревянными воротами. Проснувшись между закрытых на ржавую цепь створок, Вдовин оказался во дворе. Окна, обращённые к проезду, зияли, словно провалы глаз. Деревянные рамы едва держались на кирпичном основании. Натянув перчатки, Паша подтянулся, и, перемахнув через крошащийся кирпичный подоконник, оказался на первом этаже. Стекло хрустнуло под толстыми подошвами кроссовок. Балки, держащие второй этаж и крышу, прогнили и обвалились. Теперь они перегораживали комнату, словно вывороченные грозой деревья. Мусор грязным ковром устилал пол. Из-под водочных бутылок, пузырьков боярышника, поломанных деревянных коробок, рекламных листовок, пластиковых стаканчиков едва виднелись коричневые доски. В углу шуршали пластиковой упаковкой крысы. Сажа, из-под которой проглядывали старые обугленные обои и дранка, жирным маслянистым слоем покрывала стены. На второй этаж особняка вела деревянная лестница. Резные, лишённые перил, балясины обломанными зубьями вырастали из грязных ступеней, на которых отчётливо виднелась дорожка следов. Медленно, пробуя ногой каждую доску, Вдовин поднялся наверх. Когда скрипящие ступени кончились, Вдовин поднял глаза. С противоположной стены комнаты на него смотрел чёрный дракон с алыми крыльями. Золотая корона, венчавшая оскалившуюся морду, блестела электрическом свете, льющемся через провал окна. Золотые руны, сплетённые в причудливую вязь, кольцом окружали змея. Дальше лестничного пролёта проход был закрыт: вместо пола в комнате зияла дыра, едва прикрытая листами ржавого железа, некогда покрывавшего крышу. Балансируя на прогнивших досках, Паша достал сотовый телефон, чтобы сделать снимок. Щелчок камеры, вспугнул копошащуюся в углу крысу. Животное замерло, повело усатой мордочкой и бросилось к нему, в одно мгновение превращаясь в грязного худого пацанёнка шести лет. Ловко выхватив телефон из рук ошарашенного Вдовина, он бросился вниз по лестнице, ловко перескакивая через ступеньки.
– Стоять, полиция! – Вдовин рванул за ним.
В дверях первого этажа пацан кинул телефон притаившемуся за балкой подельнику и исчез среди обгоревших балок. Подхватив на лету телефон, второй мальчишка выскочил во двор и, проскользнув через неплотно закрытые ворота, помчался вниз по улице. Не сбавляя темп, он нёсся к рынку, дабы затеряться среди пустых прилавков. Внезапно на пути мальчишки, словно джин из лампы, возник лысый худой старик в потрепанном полосатом халате. От ловко подставленной подножки пацан растянулся на асфальте, и сухая загорелая дедова пятерня схватила его за шкирку. Лягнув деда, парнишка вскочил на ноги, вывернулся и рванул дальше, оставив в руках старика куртку. Когда Вдовин добежал, серая футболка уже мелькала за перекрёстком, отрезанная потоком
