Охотничьи истории. Геннадий Снегирев

Орёл-рыболов кружится в небе над речкой: не сверкнёт ли перо жар-птицы? Выдра караулит хариусов под водой, за поворотом ручья.

      А хариусы плывут в своём брачном наряде всё выше и выше. На перекатах ползут на брюхе, перепрыгивают через водопады.

      Всё выше и выше, чтобы выметать икринки в чистую воду среди горных снегов.

      Пыжики

      Днём олени бродят вокруг чума, ждут вечера. Вечером они убегут на всю ночь поближе к горам, где растёт много белого мха – ягеля. Ночью там настоящий мороз, и на рассвете можно полизать иней на камнях.

      Взрослые олени бродят вокруг чума, а пыжики бегают к ручью.

      Один пыжик встал посреди ручья и замер. Ушки кверху, стоит, вслушивается в тишину.

      Ветер налетел, скрипнула ветка на кедре. Пыжик бросился бежать и исчез в карликовых берёзках, только рожки-огарки мелькнули.

      Подошёл другой пыжик, напился, поднял голову и тоже замер, вода капает с мордочки.

      Я хлопнул в ладоши, он прыгнул через ручей – да прямо в воду: ножки у него ещё слабые, не может допрыгнуть до берега.

      Вечером около чума пыжики меня совсем не боятся. Подойдут и руки лижут – просят соли.

      Днём к пыжикам не подойдёшь. Они бегают, бодаются, прыгают через ручей, тревожно следят за пролетающим вороном.

      Пыжики играют в диких оленей, они готовятся стать взрослыми.

      Белый пыжик

      Наступила осень.

      Однажды ночью подул ветер со снегом, и утром солнце хотя и растопило снег, но листики на карликовых берёзках покраснели.

      К вечеру пыжиков привязали к брёвнам, а днём они гуляли с уздечкой – монгуем. На мордочку надевается кольцо из дерева, в кольце торчит палочка из оленьего рога, и за палочку привязывают переднюю ногу пыжика – на трёх ногах он далеко не убежит.

      Каждый день мы пересчитывали пыжиков, но всё равно не уследили. Ночью белый пыжик отвязался от бревна и убежал за взрослыми оленями в тайгу, за грибами. Олени очень любят грибы. Медведи знают это и подкарауливают их ночью на тропах.

      Утром мы с Чоду зарядили ружья пулями и пошли разыскивать белого пыжика.

      В тайге было много звериных троп. Маралы и косули протоптали из чащи широкую тропу к водопою и на солонцы под кедром, где земля солёная.

      Мы нашли узкую заячью тропку. Она привела нас из чащи на поляну, где трава была зелёная и росли заячья капуста и молодые осинки. Но нигде не было следов от маленьких копыт белого пыжика. Только маральи следы да лосиные, а поверх них медвежьи, с глубокими дырками от когтей.

      По маральей тропе мы пошли в горы. По сторонам от тропы валялись вывороченные камни. Это медведи разрывали бурундучьи норы, чтоб добраться до их запасов, и выбрасывали камни вместе с землёй. На одной лиственнице вся кора была содрана медвежьими когтями.

      Чоду сказал, что медведи это дерево знают и всегда меряются, кто выше обдерёт кору зубами или когтями. И если медведь не достанет до самой высокой метки, он поскорей уходит из этой тайги: он знает, что есть медведь ещё больше