Сталин. Леонид Млечин

директором завода № 124. В феврале получил предупреждение, что если «не выполнит поручения партии и правительства, то будет выведен из состава членов ЦК и снят с руководящей работы». А через полгода Михаил Моисеевич покончил жизнь самоубийством.

      Вокруг этой истории ходили разные слухи.

      Лазарь Моисеевич в 1990 году рассказывал военному историку профессору Георгию Александровичу Куманеву, что произошло с братом:

      «Я пришел на заседание. Сталин держит бумагу и говорит мне:

      – Вот есть показания на вашего брата, на Михаила, что он вместе с врагами народа.

      Я говорю:

      – Это сплошное вранье, ложь, – так резко сказал, не успел даже сесть. – Это ложь. Мой брат Михаил – большевик с 1905 года, рабочий, он верный и честный партиец, верен партии, верен ЦК и верен вам, товарищ Сталин.

      Сталин говорит:

      – Ну а как же показания?

      Я отвечаю:

      – Показания бывают неправильные. Я прошу вас, товарищ Сталин, устроить очную ставку. Я не верю всему этому. Прошу очную ставку.

      Он поднял глаза наверх. Подумал и сказал:

      – Ну что же, раз вы требуете очную ставку, устроим очную ставку.

      Через два дня меня вызвали Маленков, Берия и Микоян. Я пришел. Они мне говорят:

      – Мы вызвали Михаила Моисеевича на очную ставку.

      Я говорю:

      – Почему меня не вызвали? Я рассчитывал, что я на ней буду.

      Они говорят:

      – Слушай, там раскрыты такие дела, что решили тебя не волновать.

      Вызвали Ванникова, который был заместителем у Михаила и показывал на него, других, и устроили очную ставку. Ну, эти показывают одно, а Михаил был горячий человек, чуть не с кулаками на них. Кричал: «Сволочи, мерзавцы, вы врете» и так далее. Вывели арестованных, а Михаилу говорят:

      – Ты иди, пожалуйста, в приемную, посиди, мы тебя вызовем еще раз. А мы тут обсудим.

      Только начали обсуждать, к ним вбегают из приемной и говорят, что Михаил Каганович застрелился. Он действительно вышел, одни говорят – в уборную, другие говорят – в коридор. У него при себе был револьвер – и застрелился. Он человек был горячий, темпераментный. И, кроме того, он человек был решительный и решил: в следственную тюрьму не пойдет. И лучше умереть, чем идти в следственную тюрьму».

      После смерти Сталина, 6 мая 1953 года, Берия направил главе правительства Георгию Максимилиановичу Маленкову записку:

      «Министерством внутренних дел Союза ССР произведена проверка архивных материалов по обвинению тов. Кагановича

      Михаила Моисеевича в принадлежности к право-троцкистской организации.

      В результате проверки установлено, что эти материалы являются клеветническими, добытыми в бывшем НКВД в результате применения в следственной работе извращенных методов, а тов. М. Каганович, будучи оклеветан, покончил с собой. На этом основании МВД СССР вынесено заключение о реабилитации тов. М. Кагановича».

      Лазаря Моисеевича, разумеется, спрашивали: