Полынь. Семинарист. Владимир Андреевич Атапин

мир изжил себя, и чем дольше он будет разлагаться и гнить, тем дольше человечество будет несчастным. За мою веру, мои чистые стремления сделать мир лучше, а людей счастливее от меня отреклись родные. Меня, отличника и блестящего курсанта кадетского училища, с позором исключили, перед строем с корнем вырвав погоны.

      Но это было не страшно, ведь все мои жертвы были во имя высочайшей цели. Еще немного, каких-то двадцать лет, и прекратятся тысячелетия страданий от угнетения человека человеком. Если мне не придется пожертвовать жизнью во имя счастья человечества, я своими глазами увижу справедливое общество, где люди влачат не бессмысленное существование ради удовлетворения своих животных потребностей поесть, размножится и возвыситься над другими. Возможно, доживу до времени, когда каждый человек, будет жить ради других людей, ради общества, а это неизбежно принесет мир и процветание, как странам, выбравшим единственно верный марксистский путь развития, так и каждому гражданину таких стран. Не станет войн, поскольку война всегда является следствием корысти и желания обогатиться.

      Стоит ли одна слезинка ребенка грядущей мировой гармонии? Вопрос бесхребетных гнилых амеб, называющих себя интеллигенцией. Амеб, которые страшатся действовать и брать на себя ответственность, даже видя очевидную несправедливость. Сколько детских слез пролито за сотни лет рабства и капитализма, а сколько пролито крови? Интеллигенция не хуже революционеров осознает, что без радикального изменения существующего во всем мире строя, старый мир, олицетворением которого является стоящая передо мной бессильная и глупая старуха, никогда не отдаст ни крупицы своей власти и богатств. Поэтому была нужна революция, поэтому сейчас нужен красный террор.

      Проклинали в те страшные годы и меня лично и всю советскую власть страшными проклятиями, но что было мне, девятнадцатилетнему студенту, до этих проклятий, когда я отчетливо видел перед собой светлое будущее всего человечества.

      Проклинавших было много, а запомнилась мне именно эта несчастная, уничтоженная расстрелом всех ее сыновей и внуков княгиня. На много лет я позабыл тот обыск в доме княгини и убийство трех ее сыновей и пяти внуков, младшему из которых не было еще и шестнадцати лет. Вспомнил про нее сначала мельком, когда от руки голодного беспризорника погиб мой старший сын, которому тоже не было еще и шестнадцати лет. Потом Партия осудила за троцкизм моего среднего сына, и мой мальчик сгинул в лагерях, также не дожив до своего шестнадцатилетия. Через несколько лет и младшенький сыночек погиб вместе с моей женой во время авианалета в первые дни войны, прямо в шестнадцатый день своего рождения.

      И тогда я поверил в Бога, поверил, но не принял. Я виноват, накажи меня! Зачем ты убил мальчиков, которые пошли не в меня, росли кроткими, добрыми, и, как их мама, несли в себе свет и радость, они были именно такими, какими должны были скоро стать все люди в недалеком счастливом коммунистическом будущем.

      Я любил свою семью, свою умную и кроткую супругу, своих сыночков, но никогда не