Таинственная ночь. Юрий и Аркадий Видинеевы

>

      Какие звёзды были, небо и луна!

      Какая ночь была, когда мы целовались!

      Какие звёзды были, небо и луна!

      Как жаль, что мы потом с тобой расстались!

      Теперь и я один, и ты теперь одна.

      Но верю я, что в завихреньях мирозданья,

      На перепутье расстояний и времён

      Услышишь ты моей души страданья

      И мы поставим жар страстей своих на кон!

      Таинственная ночь

      Ночь – это время особое, таинственное. Стоит лишь довериться ощущениям, настежь распахнуть все каналы своих восприятий и вслушаться в голос шестого чувства, как то, что прежде только «мерещилось», а потому боязливо отторгалось сознанием, проступит со всей очевидностью.

      …И, возможно, сведёт с ума.

      Николай прикрыл глаза, отдавшись сладким воспоминаниям. Двенадцать дней назад он вот так же лежал на спине, раскинув руки. На том же самом месте, возле своей палатки, и точно так же перед тем, как прикрыть глаза, смотрел в ночное небо, усеянное россыпью звёзд. Как прекрасны простые запахи окружающего леса! Как гармонично вплетается в них мелодичный стрекот сверчков! Как удивительно сливается всё это воедино: звёздное небо, пряные запахи леса, стрекот сверчков и утекает в минуты, в столетия, в вечность! И откуда-то, из глубин этой вечности, являются вдруг чудеса…

      Лёгкая ладошка легла Николаю на грудь, нежно прошлась по ней и заскользила вниз, вызвав мощный прилив желания. Как тогда, двенадцать дней назад, Николай открыл глаза и обнаружил себя в ином мире. Это был восхитительный мир, полный неги, любви, ярких чувств и сладких очарований. Это был ЕГО мир. Он знал и прекрасно помнил себя в этом счастливом мире, начиная с того дня, когда его младенческая память обрела способность к запоминанию. Здесь у него было иное имя и иная судьба. Здесь у него была такая пылкая, глубокая и упоительная любовь, которой не может быть ни в одном другом мире. Эта любовь отыскала его, затерявшегося во времени и в пространстве бесконечной Вселенной, и вернула в свои сладкие объятья!

      Проснулся Николай, когда солнце поднялось уже высоко. В душе звучала неутихающая музыка восторга, восхищения и обожания. Теперь она будет звучать в нём неделями.

      До следующего такого же «свидания»?

      А будет ли оно вновь?

      Или это были всего лишь сны?

      Но, как и в прошлый раз, Николай увидел в траве у своего изголовья крупную чёрную бусинку с серебряными искорками внутри, похожую на ночное небо, и излучающую притягательную энергетику блаженства прошедшей ночи.

      Так рассказал нам эту историю со слов своего неизлечимого пациента профессор психиатрии доктор Кац. Мы знали, что профессор не прочь иногда подшутить над излишне доверчивыми слушателями, и что чем серьёзнее держится он во время своих подшучиваний, тем вернее, что он просто потешается над ними. Эту историю профессор рассказал с очень серьёзным видом. Один из нас, слушая его, лишь посмеивался. Зато другой целиком доверился ощущениям, производимым этим рассказом, настежь распахнул все каналы своих восприятий и чутко вслушивался в голос шестого чувства.

      Точно также в другом столетии слушали своего рассказчика два охотника на привале в гениальной трактовке русского художника В. Перова.

      Однажды в море

      Штормовое предупреждение застало нас в открытом море. Вскоре шторм уже обрушил на нас свою стремительно нарастающую мощь. В бешенстве волн и ветра наш траулер утратил маневренность, и, когда мы заметили несущийся на нас столб смерча, нам не удалось сойти с его курса.

      Очнулся я на небольшом скалистом острове в полном одиночестве. Ни обломков траулера, ни членов экипажа мне обнаружить не удалось. Под ногами и вокруг были только камни, а на некотором отдалении – невысокая скальная гряда. Ни растительности, ни признаков пресной воды.

      Небо, как обычно после шторма, было пронзительно чистым. Солнце либо близилось к зениту, либо начинало уже отходить от него, излучая нестерпимо яркий свет, усиленный бликами на воде и в морской пыли. Меня охватило отчаяние: вместо быстрой смерти в водной стихии я, казалось, был обречён на медленное умирание от обезвоживания.

      – Нет! С этим я не смирюсь! Я исследую весь этот проклятый остров и найду путь к спасению!

      Я охладился в прибрежной воде, скрутил из матроски подобие чалмы, прикрыл ею голову и решительно двинулся вглубь острова.

      То, что открылось мне за невысокой скальной грядой, повергло меня в изумление. Прежде мне приходилось слышать множество разных историй о нереальных морских диковинах. В большинстве своём это были обычные баковые байки. Как байки-выдумки мною воспринимались и все рассказы о странствующих аномальных зонах, которые то появляются в каком-либо месте мирового океана, то исчезают, возникая уже в других местах. И в этих зонах открывается такое…

      Передо