1994. Русский роман ужасов. Алекс Лоренц

лицу было понятно: он на измене. Что-то происходит.

      – Оно там уже шевелится, копошится! Быстрее вниз!

      Они ссыпались по лестнице на первый этаж и встали у дверей подъезда.

      Из полуподвала доносились скрежет трущихся друг о друга кирпичей, клацанье пластмассового мусора, ворошение старых тряпок.

      Оно просыпалось.

      Школьники спрятались за внутренней дверью подъезда. В ней как раз было две дырки – не то от замков, не то просто так. Сквозь них можно было наблюдать за происходящим, оставаясь незамеченным. В случае опасности выскочить во двор и смахаться куда глаза глядят – раз плюнуть.

      Артемка уселся на корточки и приник правым глазом к нижнему отверстию. Денис стал наблюдать сквозь дырку на полметра выше.

      В подъезде на днях поставили новые лампочки, которые никто не успел ни выкрутить, ни разбить. Поэтому все было хорошо видно.

      Внизу, в полуподвале, нарастал шум. Обитатель вставал, спотыкался, падал, тыкался в стены. Иногда издавал звуки, от которых у Дениса сводило желудок. Знаете, бывает такое, когда очень страшно.

      Звуки были вроде как человеческими, а вроде как и нет. То есть горловые, но такие, что ни один человек с нормальным речевым аппаратом их не изобразит толком. Не то рычание, не то бульканье. Словно у обитателя полуподвала отсутствуют голосовые связки, а в горле клокочет кипящий чайник.

      Оно еще несколько раз потыкалось в стены, один раз упало и наконец нащупало лесенку из четырех ступеней, ведущую к выходу.

      – Начинается, – шепнул Артем.

      «Как будто без тебя непонятно было», – подумал Денис, но ничего не сказал. Ему было страшно до рези в животе. И он не боялся ничего конкретного. Он просто боялся. Боялся, что откроется эта чертова блевотно-зеленая дверь.

      Доски вибрировали от громкого горлового клокотания. Оно выражало не то недовольство, не то какую-то другую эмоцию. Шаги тоже звучали неестественно. Ноги подволакивались, но не как у стариков, а как будто они были… мертвыми, что ли. Словно их передвигал кто-то посторонний. Как огромная кукла в уродливом кукольном театре, где все представления – безумная пьяная импровизация.

      Толчок в дверь.

      Она распахнулась настежь и грохнула о стену. В нос ударил кисловатый запах с примесью гнильцы.

      Чувствуя дискомфорт в области паха, Денис пожалел, что не отлил перед вылазкой.

      То, что произошло дальше, заняло считаные секунды.

      На площадку вывалилось одутловатое тело. Раздувшееся до безобразия. Со смачным шлепком оно плюхнулось на грязную плитку, потом поднялось на ноги. Они двигались так, словно были поломаны в нескольких местах. Размахивая такими же деревянными, мертвыми руками, оно обрело равновесие и повернулось лицом к двери, за которой спрятались ребята.

      И застыло.

      Денис с трудом узнал изуродованную до невозможности жену дядь Юры, тетю Лену. Ее лицо…

      Нет, это кошмарное месиво и лицом-то не назовешь.

      Землисто-серое, с коричневыми потеками и трупными пятнами.