1994. Русский роман ужасов. Алекс Лоренц

Гондоны штопаные, мать вашу! Говноеды позо…

      – Да захлопнись ты, придурок! – Махоркин хлестнул его по щеке.

      – Э, ты че, бля! – мгновенно отреагировал Кошаров и засандалил тому в лицо кулаком. – Да я тя ща с говном съем! Ты на кого наехал!

      С обеих сторон посыпались тумаки. Кожемяко ржал. Пушкин завывал по-волчьи и хлопал в заскорузлые ладоши.

      У Дениса перед глазами поплыли фиолетовые пятна, приобретая форму извивающихся щупалец. Он представлял себе, как этот отмороженный балаган обрушивается на него, чтобы отнять мелочь, которой у него нет. Как они его бьют ногами по ребрам и почкам, вышибают зубы, ломают пальцы, выворачивают карманы. Они забирают ключи от его квартиры и идут примерять к каждой двери в подъезде, посмеиваясь. А он лежит в луже крови, и никто не приходит на помощь.

      Кошаров и Махоркин сцепились и повалились на пол, кряхтя и хрюкая. Двое других улюлюкали.

      – Мир?! Мир?! Мир, придурок?! – сквозь скрипящие зубы цедил Махоркин.

      – Отвянь, сука! – без голоса произнес Кошаров, которому тот сдавил горло.

      Они поднялись на ноги.

      – Этот щенок там?

      – Да нету его там, смотри.

      – Ушел, дрищ энурезный. Поймаю – убью.

      Семья Дениса не была религиозной, но в этот момент он был готов уверовать в бога. Причем в любого.

      К счастью, бока стены с дверным проемом хорошо затемняли те углы, где притаились они с Артемом.

      – Пошли отсюда, – сказал Пушкин. – Щас другого какого-нибудь малолетку словим.

      – Ща, поссу только, – ответил Махоркин, откашливаясь.

      Хулиган встал на самом краю убежища и, балансируя, вытащил наружу свое хозяйство. Денис видел часть его лица.

      Сейчас он меня заметит – и конец мне.

      Стук сердца стал оглушительным. Фиолетовые пятна перед глазами сгустились.

      На покрытый пылью и мусором пол хлынула упругая струя. Из-за холодной сырости вверх поползли языки пара. Вокруг распространился запах мочи и немытого паха. Несколько мелких брызг приземлились Денису на штанины.

      От долгой неподвижности тело замлело, в голове помутилось. Дениса повело в сторону. Рукав ветровки шаркнул о шершавый кирпич.

      Голова Махоркина повернулась.

      Пропало дело.

      У подъезда послышались неуверенные, вялые шаги.

      – Э, ты че тут ссышь? – голос алкоголика дядь Юры. – Совсем охерел? Места мало, где поссать? – Его язык уже заплетался, хотя время было раннее.

      – А ты кто такой, мудило?

      – А ну, пшли отсюда! – Юрий был настроен показать свою крутизну. Видимо, не сталкивался еще с этими ребятами. Или просто рамсы попутал.

      – Ты кому сказал?!

      – Иди суда!

      – Н-на тебе! – Удар по лицу.

      – Ай-й-й-й! – вскрикнул Юрий.

      – Че, крутой, да? На тебе еще, пидорас!

      – Дерьмо собачье, а разговаривает…

      Юрию всыпали еще. Из его рук выпал металлический бидон. В открытую дверцу подсобки выплеснулась белая жидкость. Молоко.

      – Что