Сады души моей. Наталья Гордина

дна, ни берегов,

      Во мраке тьмы не находя спасенья

      От ревности и зависти людской.

      Луны осколок, жаждая воскресенья,

      На небе замер старицей с клюкой.

      Уныло тени стлались по аллее

      Дорожкой света, золотом огней,

      И мне казалось, нет тебя милее,

      Во всей вселенной нет тебя нежней.

      Дорожкой света небо рисовало

      Любимый образ на мольберте туч,

      Вонзая жадно огненное жало,

      Ночь чёрных кос игриво гладил луч.

      Сад Гефсиманский выводил пред взором

      Угрюмый сумрак в мареве мечты,

      Чертил туман причудливым узором

      Его под шалью скорбной высоты.

      Рыдала даль. Затейливо и дико

      Воображенья жар терзал мой дух,

      И отраженье ангельского лика

      Тоскливой песней ранило мой слух.

      Всё поцелуй Иуды мнился взгляду,

      Сад Гефсиманский обнимал закат.

      Плесните-ка во мрак бокала яду:

      Оковы жизни – самый горький яд.

      На Тайной Вечере испив Христовой крови,

      Апостолы (двенадцать их число)

      Пленили разум. Ели, хмуря брови,

      Предательства постигнув ремесло.

      Ты всё не шёл, и я ждала напрасно

      Твоих шагов услышать сладкий шум…

      Как на душе восторженно и ясно

      От охвативших сердце горьких дум!

16.11.04

      Тринадцать

      Зловещие тени за мною крадутся,

      Зловещие тени пугают меня,

      И алые сполохи в сумерки рвутся,

      Мой дух за собой в неизвестность маня.

      Зловещие тени всё ближе и ближе,

      И ужас животный по жилам течёт.

      Ночь кровотеченье заката залижет

      И спать примостится ко мне на плечо.

      Зловещие тени связали мне руки

      И чёрным платком завязали глаза,

      И контур луны, умирая от скуки,

      Дрожа, проглотила небес бирюза.

      Ужели не сон? В поднебесье парю я,

      И ветер целует волос моих вязь,

      О счастье любви безответно горюя,

      На мраморе щёк влаги слёз не стыдясь.

      Повязка снята. Обнажённое тело

      Моё украшает слуг чёрта алтарь.

      От страха и ужаса я онемела,

      И кровью окрасилась туч киноварь.

      От страха и ужаса белым вдруг стало

      Лицо, что пылало как солнца картуш,

      И сердце пронзило коварное жало

      Эдемского змея, ловца наших душ.

      Под труб какофонию, флейт завыванье

      Ко мне приближается сам Сатана,

      Нечистою силой Врагу на закланье

      Душа христианки, увы, отдана.

      Он смрадным дыханьем в лицо моё дышит,

      Сухими губами касается губ,

      И крика о помощи друг не услышит,

      Который один во вселенной мне люб.

      Никто не поможет душе моей грешной,

      Никто не поможет, никто не простит,

      Лишь скатится капля тоски безутешной

      С моих помертвевших навеки ланит.

09.09.04

      Розовая феерия

      Розовый куст

      Заката