Стихи и новеллы. Сергей Петрович Игнатьев/Аваначи

ь у нас как минимум два дня

      Без еды, без сена пролетали.

      Трудные настали времена,

      Закрома в хозяйстве опустели.

      Выход есть, надейся на меня –

      Пережить голодные недели.

      Ну, пошли. Пошли же, поспешим.

      Знаю, за селом в укромном месте

      Ждет тебя – другого не ищи –

      Позабытый до поры стог сена…

      Вот пришли.

      Чист и нетронут снег.

      Ничего, терпимо, что глубокий.

      Если бы ты мог, как человек,

      Этот день запомнил бы надолго.

      Ешь, дружок. И больше – ни гу-гу!

      Не беда, что нету здесь сарая.

      Ну, а я на ветреном стогу,

      Как хочу,

      Как бог даст,

      Как смогу,

      Про тебя стихи посочиняю.

      Март 1953

      Чертополох

      Под покосившимся забором

      Средь кучи хлама и камней

      Взрастила матушка-природа

      Куст одинокий и огромный,

      Весь недоступный для людей.

      А я – бродяга вездесущий

      По грязи, сорнякам и лужам.

      Чертополох, видать, не зря

      Отрос мне ровно до макушки –

      Стоит, владыка пустыря.

      Я в этом детище природы

      Люблю здоровый, сильный дух.

      Его святую непокорность

      Любым капризам непогоды,

      Как всё кругом, как все вокруг.

      Считают люди и поныне,

      Что черт пугается его.

      Так что в моей родной пустыне

      Чертей увидеть не дано.

      Под прогнивающим забором

      На территории, где Русь,

      Взрастила русская природа

      Хороший, интересный куст.

      Лето 1953

      Волки

      По дорогам, звездой освещенным,

      По путям, подметенным пургой,

      Из соседней деревни крещеный

      Человек возвращался домой.

      Торопился, не сразу заметил;

      Ну, заметил. И что от того? –

      Быстроногие черные тени

      Настигают, дыша на него.

      Кто бы видел, как бился недолго

      Многозубый и дикий кагал.

      Как всю ночь по путям и дорогам

      Демон бури следы заметал…

      И в деревне моей конопляной

      Вдоль заборов, над дымной избой

      От бессонницы слышат селяне

      Кого хочешь пугающий вой.

      Февраль 1954

      Утки

      Дождь такой,

      Словно в небе нескончаемый аврал,

      Словно в тучах море прохудилось.

      Бабка чуть не плачет:

      – Кто бы уточек домой пригнал.

      Пригони, сынок, мне сделай милость.

      Отцову шинель волоку на себе.

      Все пятки обласканы лужей.

      И кажется мне –

      В этот день на огромной земле

      Прокисшего болота ничего нет хуже.

      Но птичье семейство домой не идет.

      Сдружились с осокой утята.

      Им невдомек, что бабка их ждет,

      Как сыновей ждала когда-то.

      Осень 1954

      * * *

      Ты мне вонзило в сердце нож

      ,

      В устах нещадных злое слово.

      Но это – ложь.

      Все – трижды ложь!

      Ты режь кого-нибудь другого.

      Но почему был не рожден

      Я в век разгульный Чингисхана?

      Тогда бы я стальным ножом

      В бою открытом был сражен

      У ног кровавого кургана.

      1964

      * * *

      В моей деревне – снег и холод,

      В моей деревне печи топят.

      Над крышей дома – снег и дым.

      Дружище мой, ты, словно птица,

      Завел жену и стал гнездиться.

      А что же делать холостым?

      Меня гнетет предубежденье,

      В душе тревога леденеет –

      Всё так. Но это ли беда?

      Давно известно, что непросто

      В стране полыни, медоносов

      Прожить по правилам Христа.

      Мой