Сердце ночи. Ярослава Лазарева

протянула Рената, но в джип забралась.

      Грег сел за руль, я устроилась как обычно рядом. Он резко повернулся и вперил взгляд в сидящую на заднем сиденье Ренату.

      – Не хочу ничего слышать! – тут же сказала она.

      – Зачем ты взялась за старое? – строго спросил он. – Мы ведь с тобой сразу после войны решили, что больше не пьем человеческую кровь. Все дело в том обряде в Ледяной лилии? Ты попробовала кровь несчастного Ганса…

      – Не смей говорить о нем в таком тоне! – взвилась Рената. – Я знаю, как вы все к нему относитесь! Лада пыталась уговорить его не проходить обряд обращения…

      – И правильно пыталась! – не выдержала я. – К чему это привело? К его смерти! А ведь он мог быть жив!

      – Он и так жив! – заявила Рената, и я вздрогнула, с испугом глядя на нее.

      Я решила, что она все еще не в себе.

      – Ну конечно, – увещевающим тоном заговорила я, – конечно, он жив… в твоей картине.

      Я посмотрела на Грега. Он был мрачен, словно видел что-то такое, что его ужасало.

      – Как это возможно? – пробормотал он и пристально посмотрел на Ренату. – Ведь он умер там, в Ледяной лилии, а мы знаем, что происходит с трупами тех несчастных, которых закусали до смерти…

      – И что же с ними происходит? – встряла я, изнывая от волнения, охватившего меня с такой силой, что даже руки начали дрожать.

      Я сама не понимала, что меня так пугает. Конечно, я помнила обряд. Ледяная лилия – название одной из гор Гарц, внутри которой полость, по величине и высоте похожая на огромный кафедральный собор. Именно там проходит обряд бракосочетания, если его можно так назвать.

      – После окончания, когда счастливые пары покидают Лилию, – монотонно проговорила Рената, – туда приглашаются упыри, стрыги и прочие любители падали. Они съедают все дочиста. Даже стены вылизывают, не оставляя ни капельки крови.

      Я ощутила сильнейший приступ тошноты, но постаралась его преодолеть.

      – Ганса съели, – невозмутимо констатировал Грег. – А ты нам толкуешь, что он жив.

      Я видела, что Грег, несмотря на свою кажущуюся невозмутимость, весь напрягся: его лицо окаменело и напоминало мраморную маску, веки опущены. Без сияющей голубизны глаз он выглядел как мертвец. Я пугалась все сильнее.

      – Он жив! – вдруг резко проговорил Грег. – Но как это возможно?

      – Кто жив?! – не выдержала я. – Ганс? Рената, что ты молчишь?! Я с вами с ума сойду!

      Она наклонилась и цепко схватила нас за руки. Ее ставшие непроницаемо черными глаза смотрели неотрывно, и казалось, угольные стрелы полетели прямо мне в душу. Я ощутила тяжесть, мои веки медленно опустились, сознание мутилось.

      …Парк заволакивал туман, его серо-сиреневая дымка казалась живой, так как постоянно шевелилась, наползая на траву, цветы, кусты. Мы с Грегом стояли, взявшись за руки, возле скамьи, на которой сидел Ганс. Он был спокоен и бледен и не обращал на нас никакого внимания. Я поняла, что Рената ввела нас в своего рода транс, многие вампиры обладали такой способностью. Общаясь с Грегом, я уже привыкла к этому. Получаемая