Эльфика. Простые вещи. Уютные сказки о чудесах, которые рядом. Ирина Семина

как родители, а я, если честно, ее жизнью и не интересовалась – бабушка Эрна всегда была вполне самодостаточной личностью. Я к ней относилась с почтением и даже порой восхищалась ее выдержкой, прямой осанкой, умением одеваться и потрясающей эрудицией. Когда она стала физически сдавать и ей понадобилась помощь по хозяйству, я без всяких «не хочу» и «почему я?» взяла на себя обязанности по уборке. Лекарства и продукты привозит папа, он же отвозит бабушку в поликлинику, пенсионный фонд и банк. Маму решили без крайней нужды не привлекать, чтобы не создавать для бабушки стрессовых ситуаций. Отношения свекрови и невестки так и оставались натянутыми, и все это чувствовали.

      Собственно, к чему это мне все вспоминается? Да к тому, что вы уже поняли: особой близости и доверительности с бабушкой Эрной ни у кого из нас не было и нет. И, если она не пускает нас в свою жизнь, с какой стати она вдруг радостно скажет: «Да, конечно, вы можете лазить везде и выбрасывать все, что сочтете нужным»? Скорее всего, меня вежливо отошьют еще на дальних подступах. И даже если допустят до святынь, права мама: мне предстоит битва за каждый пожелтевший театральный билет, за каждую фарфоровую пастушку с отломанной рукой. Эх, прощайте, выходные, не поминайте лихом!

      От маршрутки до бабушкиного дома минут пять быстрым шагом. Уже у двери я притормозила, пожелала самой себе удачи и терпения и только тогда нажала на кнопку звонка. Бабушка открыла быстро, словно за дверью караулила.

      – Проходи, только осторожно, – предупредила она.

      Я вошла и зависла: вся прихожая была уставлена черными мусорными мешками.

      – Что смогла – уже сложила, – пояснила она. – Остальное ты уж сама.

      – Здравствуйте, бабушка Эрна… – ошарашенно проговорила я заготовленное приветствие.

      – И тебе здоровья, Эрика. Будем пить чай или ты хочешь приступить сразу?

      – Я дома пила… – промямлила я. – Если можно, то попозже.

      – Попозже так попозже.

      Бабуля пошла в комнату, а я двинулась следом за ней, отметив, что она с четверга сильно сдала – плечи ссутулились, белые кудельки на голове обвисли, да и тапочками шаркает, как дряхлая старуха. Она никогда не позволяла себе такие вольности. Никогда! Даже когда стала болеть. Даже когда ослабли ноги. Да, теперь понятно, почему замаячил дом престарелых.

      В комнате она накинула вязаную шаль, села на диван и устало повела рукой:

      – Вот тебе фронт работ. Действуй.

      Я огляделась. Да, бабушка хорошо потрудилась: исчезли пастушки и бронзовые колокольчики, засушенные цветы и старые чашки. Все, до чего она смогла дотянуться, перекочевало в коридор, в мешки.

      – Зачем же вы сами? – пробормотала я. – Я бы все сделала.

      – Я не такая уж развалина, чтобы не явиться на похороны, – ответила она.

      Я обмерла: оп-па, похоже, у нее и крыша поехала! Какие похороны,