Вольтерьянец. Всеволод Соловьев

Когда у нее родился сын, он даже очень обрадовался этому, не задумываясь признал его своим сыном, нежно к нему относился, восхищался его красотою, его удивительными способностями, которые ему чудились с первых дней жизни ребенка, и всех окружающих заставлял им восхищаться.

      Мальчик подрастал в этой атмосфере всеобщего поклонения, притворных похвал и лести. Он искренне считал себя существом особенным, почти сверхъестественным по красоте, уму и всевозможным дарованиям, он привык с первых лет своей жизни чувствовать себя на недосягаемом пьедестале и с того пьедестала относиться ко всем людям как к ничтожному стаду, которое должно себя чувствовать счастливым от одного позволения лицезреть его совершенства. Придворные каждый день видели самые красноречивые доказательства высокомерия и своенравия этого возвеличенного ребенка. Семи лет отроду Густав-Адольф получил звание почетного члена Упсальского университета. Почтенные ученые являлись к нему на поклон и не хуже царедворцев трубили ему в уши о его достоинствах. После трагической кончины отца своего, король-ребенок оказался куклой в руках дяди-регента. Для того чтобы с успехом пользоваться этой куклой и заставлять ее двигаться по своему желанию, хитрый регент понял, что нужно постоянно действовать на самолюбие племянника; этим он держал его постоянно в своей власти, избегал всяких неприятных для себя столкновений, творил свою волю во всем. За все время регентства только один раз король взбунтовался против дяди: это было по случаю помолвки его на принцессе Мекленбург-Шверинской. Но и этот единственный случай доказывал только, что расчеты регента действовать на самолюбие юноши были совершенно верны; здесь хитрый правитель забыл свое правило и потерпел поражение: брак с внучкой императрицы русской льстил юному самолюбию короля, вдобавок принцесса Мекленбург-Шверинская была не хороша собой и произвела на маленького полубога неприятное впечатление.

      Но раз уже ошибка была сделана, ее трудно было поправить. Король вдруг стал противоречить на каждом шагу регенту, объясняться с ним раздраженным и даже повелительным тоном. Тот, изумленный, не привыкший к подобному обращению со стороны племянника, наконец заметил ему:

      – Друг мой, вы, верно, забываете, с кем говорите!

      – Совсем не забываю. Я хорошо знаю, что вы мне дядя и регент, но помните и вы, что через несколько месяцев я сам буду королем! – ничуть не смущаясь ответил юноша.

      Этим не кончилось. В один прекрасный день юный полубог объявил регенту:

      – Прикажите сделать необходимые приготовления и поедемте в Петербург.

      – Как в Петербург? – всполошился регент. – Это невозможно, это противно исконным обычаям нашей страны, вы не можете ехать сами просить руки иностранной принцессы: для этого существует дипломатический корпус, уполномоченные.

      – Мы с вами поедем в Петербург, и я буду просить у императрицы руки ее внучки! – решительно повторил король.

      На следующий день он спросил,