Девятый ангел. Татьяна Корсакова

из квартиры. Словно и не было никакого дядюшки Макса… Тогда Юля испугалась почти так же сильно, как после смерти мамы. Подумалось, что он тоже больше никогда не вернется – этот чужой, но родной по крови человек. Он не вернется, а она останется совсем одна. Теперь уже навсегда.

      Но Макс вернулся, как и обещал – через месяц. Выложил перед Юлей кипу документов, сказал:

      – Я все сделал, малая, собирайся!

      А сам остался сидеть на корточках на пороге.

* * *

      Юля собралась быстро. Оказывается, она ничего не нажила за свои почти семнадцать лет. Оказывается, ей нечего забирать, кроме одежды, книг и ноутбука. Ну, так уж вышло.

      Макс ездил на огромном черном байке, таком же мрачном и таком же обшарпанном, как и вся его экипировка.

      – Надень вот это! – Он протянул Юле шлем. Не свой – другой, явно рассчитанный на женскую голову. Ей даже показалось, что шлем пахнет духами. Чем-то тонким, нежным, едва уловимым. – Держись крепко. И да, ехать нам долго, поэтому приготовься. Понадобится остановка, похлопай меня по плечу.

      Они и в самом деле ехали долго, наверное, часов пять. Или вернее сказать, не ехали, а летели? Но Юля не боялась. Ее никогда не пугала скорость. Вот глубина и темнота пугали, а скорость – нет. Макс сбросил скорость лишь на подступах к городу. Да не городу, а маленькому сонному городишку, который сначала сошел бы за большую деревню, но постепенно преобразился, выдвинул на передовую уже не вросшие в землю деревянные халупы, а аккуратные двухэтажные домики из красного кирпича. Это была старая типовая застройка с палисадниками, с великами и детскими колясками на подъездных дорожках. Подумалось вдруг, что вот в таком домике, утопающем в кустах сирени и жасмина, у нее бы, наверное, получилось начать жить заново. Но байк Макса промчался мимо. Он черной стрелой пересек городскую площадь с комплексом трех- и двухэтажных административных зданий и снова ворвался в сонную тишину пригорода. Сначала пригорода, а потом, кажется, и загорода. Здесь деревянные домики больше не лепились друг к другу, как ласточкины гнезда, здесь появился простор и размах. А еще поросшие лесом холмы и овраги. Красиво. Если бы Юля умела писать картины, она бы писала пейзажи. Вот прямо тут и писала бы…

      Этот дом был самым крайним. И не поймешь, находится ли он все еще на окраине городского парка или вокруг уже настоящий лес. Этот дом был старым. Новой в нем казалась лишь черепичная крыша. А все остальное… Все остальное следовало изучить повнимательнее.

      – Приехали.

      Макс заглушил мотор, пока Юля возилась со своим рюкзаком, распахнул скрипучую калитку, закатил мотоцикл во двор.

      Наверное, когда-то очень давно это место можно было считать двором, а сейчас оно поросло бурьяном высотой в Юлин рост, в зарослях которого была протоптана или вырублена мачете тропинка к покосившемуся, обшарпанному крыльцу. На крыльцо Макс ступил без страха, сунул ключ в замочную скважину дубовой двери. Дверь тоже была старой, но прослужить могла еще не один десяток лет. А вот окна, затянутые паутиной, давно не мытые, в растрескавшихся деревянных рамах, заменить