Собачье танго. Елена Логунова

вся в желтых пятнах одуванчиков и зеленых лоскутах лопухов. Зелень там могучая, как в джунглях, в детстве, когда мы с Зямой играли в воинственных папуасов, одного лопуха мне хватало на головной убор, а из шести получалась роскошная юбка.

      Этот уголок живой природы в центре города-миллионника сохранился благодаря тому, что в земле под ним сто лет назад были проложены какие-то важные коммуникации. В центре полянки до сих пор торчит проржавевшая и облупившаяся металлическая табличка с запретительной надписью «Не копать!».

      Правда, время и вандалы не пощадили и ее – теперь она читается как иронично-критическое «Не опа».

      От стены дома полянку отделяет шпалера виноградника, который еще в допотопные времена посадила и до сих пор эксплуатирует и стережет наша соседка с первого этажа баба Тося, а по другую сторону лужайки тянутся столбы с веревками для сушки белья. Когда все та же баба Тося – пожилая дама дивно крупных форм – развешивает на них свое просторное белье, лопуховые плантации превращаются в очень уединенное место. Чем беззастенчиво пользуются разные асоциальные элементы.

      Внимательно глядя под ноги, чтобы не наступить на осколки разбитой бутылки или вонючие следы чьей-нибудь жизнедеятельности, я внедрилась в травяные джунгли примерно на метр и наклонилась, чтобы поворочать лопухи, проверяя, не лежит ли под ними папуля.

      Разум настойчиво подсказывал, что в этом случае я увидела бы его и с дорожки, но воображение настойчиво рисовало мне папино лицо бледно-зеленым, явно в тени просвеченных солнцем листьев, и я не могла не проверить эту версию.

      – Бред! – решительно хлопнула на ветру плотная бязевая ночнушка бабы Тоси.

      – Ищщщщщи! – не согласился с ней болоньевый плащик ее внучки.

      Я предпочла послушаться именно его – модный молодежный плащик был мне идейно ближе, – и искательно развела руками шуршащие зеленые волны.

      – Ба! – снова гулко хлопнула за моей спиной старушечья ночнушка.

      – Знакомые все лица, – машинально договорила я немеющими губами.

      Из гущи зелени на меня слепо таращилась желто-зеленая физиономия.

      Не папулина, слава богу, нет!

      Чья-то другая.

      Смутно знакомая и явно мертвая.

      Нервными притопами подгоняя неторопливый лифт, я вернулась на девятый этаж, с разбегу вломилась в квартиру Кулебякина и первым делом своевременными хлопками по могучей спине спасла своего милого от мучительной смерти от удушья, потому что при виде меня он опасно подавился пирожком.

      Вторым делом я отняла у Дениса чай, жадно выхлебала его и, припечатав кружкой по столу, объявила:

      – Случилось страшное!

      – Да ладно, нормально ты выглядишь, – неуверенно возразил мой любимый.

      Мельком глянув в зеркальную дверцу кухонного шкафчика, я подивилась тому, какое интересное у Дениса представление о моей нормальности: зеркало добросовестно отразило вздыбленные ужасом волосы и безумные круглые глаза.

      – Вот