Синие косточки съеденного яблока. Полин Ригель

Мы были влюблены в этот май и друг в друга. С каждым нашим объятием мы сливались в одно целое большое чувство.

      Тут впервые, как это обычно бывает, появилась между нами преграда. На пути к нему я запнулась о какой-то корешок, торчащий прямо из земли. Это был не корень преткновения, а корешок книги. Я вообще-то люблю новые произведения, но мне больше по душе, когда я сама их выбираю, а не они меня.

      Он подошел ко мне, выражая обеспокоенность за случившееся. Тревожась о том, в порядке ли я. Кивнув на всю его озабоченность и внимание, я показала ему книгу, которая стала виновницей происшествия. Мы сели на согревающуюся солнцем землю, скрывшись в цветах. Я раскрыла книгу и начала читать вслух.

      Что-то странное руководило мной, я постоянно испытывала трудности перед чтением. Запиналась на ровном месте. Запинки стали триггером. Теряясь в предложениях, я пыталась верно передать интонацию, чтобы мой спутник понимал вес фраз чьего-то личного дневника. Глядя на его лицо, которое казалось слишком вдумчивым и заинтересованным, я чувствовала нервные импульсы, разлетевшиеся вокруг нас.

      Продвигаясь по абзацам, страницам, я испытывала накаляющееся напряжение. Сопричастность. Сопереживание. Густота событий и закрома тайн. Нужно иметь много смелости, чтобы поделиться этими историями не только со своими мыслями, но даже с листком. Нужно понимать всю ответственность, воспроизводя воспоминание в материальный, ощутимый мир.

      Я задала ему риторический вопрос: «Какой урок ты вынес из всей этой боли?» И улыбнулась ему так, как улыбаются родители, прощая своих детей.

      Он сказал: «Теперь я благословлен, я знаю». Глубоко вдохнул. И выдохнул, сбрасывая груз со своего настрадавшегося сердца. «Своей улыбкой ты спасла мою душу».

      Теплый ветер цветущего мая проскальзывал между нами ароматом свежих растений. Солнце целовало наши головы, пока мы обнимали друг друга.

      Принимая себя такими, какие мы есть, мы получаем принятие от других.

      Освободившись, мы чувствуем, как что-то высшее несет нас на руках. Легкость. Легкость птиц вселяется в наши тела. Как приятно.

      Дом для душ

      Режиссирую. Снимаю фильм с большим количеством массовки. Площадка – большой дом. Сижу в машине у входа, телу в особняке свободно, но духовно слишком жмет. Камеры зрения у меня широкомасштабные. Начали. Мотор.

      Обособленный от мира особняк. Хозяин держится особняком или его владения? Он смешной, с добрым сердцем и мягкой рукой, но с испачканными намерениями. Он умеет быть разным для всех, но старается быть разным исключительно ради цели. Это как обмен. Впечатление за впечатление. Душевный бартер? Не испытываю чувств к хитрости. Они глупые, еще не знают, что нечестный бартер. Тихо.

      На сердце лето. Лето в горле. Лето в ноздрях. В садах. В машинах с опущенными боковыми стеклами. Лето в нас. Во всех нас. В любую погоду.

      Мы – живущие. Момент.

      Я знаю ее не так давно, но мне достаточно. Ее память сама мне все рассказала. Она нечаянно не прошла мимо его мягких рук. Сродни фокусу, он ее обманул. Она не опомнилась, пока я не ткнула носом. Кто