Время серебра. Элеонора Раткевич

заплакать. Теперь же слезы хлынули дождем, обжигая ободранные в кровь ладони… Джей… о Джей… за что?

      – Бет! – послышался рядом взволнованный голос брата. – Бет…

      Девушка отняла ладони от лица.

      Берт был бледен, его шатало от усталости, и Бет немедленно стало стыдно. Она не знала, сколько времени прошло с той жуткой минуты, когда ей сказали, что Джей умер и мир для нее померк, – но ведь наверняка Берт не отходил от нее ни на шаг… Господи, да он еле стоит!

      – Берт, – еле слышно пробормотала Бет, – иди спать. На тебя смотреть страшно.

      – Вы были правы! – изумленно выдохнул Берт. – Благослови вас Создатель – вы были правы!

      Бет подняла голову. Рядом с братом стоял высокий красавец с золотыми волосами и смотрел на нее сверху вниз – и это ему предназначалась благодарность Берта.

      Ах вот, значит, как!

      В единое мгновение измученные глаза Берта были ею позабыты – нет, всего минуту спустя она вспомнит о них и до дрожи устыдится того, какой бессердечной сделало ее горе. Но здесь и сейчас Бет уже не помнила, не могла помнить ни о чем, кроме того, что Джей мертв, а она жива – как и этот золотоволосый красавчик, неведомой хитростью принудивший ее жить!

      – Значит, это вам я обязана? – холодно спросила она.

      Золотоволосый помедлил и кивнул. Гнев захлестнул Бет с неистовой силой.

      – Как вы посмели? – яростно выпалила она. – Как вы могли? Кто дал вам право принудить меня дышать, ходить, есть, пить и разговаривать? Да кто вы вообще такой, что посмели…

      Лицо незнакомца окаменело.

      – Я тот, – резко бросил он, – кто дышит, ходит, ест, пьет и разговаривает.

      Он развернулся на каблуках, не прибавив ни единого слова, и ушел.

      – Бет, – простонал брат. – Ох Бет, что же ты сказала…

      Узнав, что мерзавец, заставивший ее жить, не кто иной, как Его Величество король Олбарии Джеральд Первый, Бет только молча кивнула. В дальнейших объяснениях не было нужды – о несбывшейся любви Девы Джейн и молодого короля знала вся Олбария, и Бет не была исключением.

      Я тот, кто дышит, ходит, ест, пьет и разговаривает…

      – Я попробую объяснить Его Величеству… – отважно предложил Берт.

      Что толку в запоздалых сожалениях? Сама сделала тупость, сама теперь и изволь ее исправить. И брата в это не вмешивать – ему и так по твоей милости несладко пришлось.

      – Нет, Берт, – покачала головой девушка. – Спасибо. Я сама.

      Однако прежде, чем приступать к объяснениям требовалось еще кое-что сделать. Эйнсли, брошенный родителями на ее с Бертом попечение, давно приучил Бет делать все по порядку и своевременно, не пропуская ничего и не забегая вперед. Она и теперь не изменила этой привычке. Сначала домыла полы… так вот чем, оказывается, король вернул ее к жизни – мокрой тряпкой! Потом Бет велела согреть себе воды для ванны. Мылась она очень долго, с ожесточением сдирая с себя муть минувших дней, когда она позволила себе умирать, даже не подумав о том, каково Берту будет