Время серебра. Элеонора Раткевич

тот вечер деду было не до смеха. Издевательства над побежденными дед не терпел – тем более что победа-то была купленной. Лысому Ежику пришлось здорово пожалеть о сказанном – дед в ответ избрал его мишенью для своих словесных стрел, и ни одна из них не пропала даром. А когда гости уехали, дед впервые на памяти Джерри почти напился – тяжело и мрачно.

      – Они дураки, Джерри, – с мучительной убежденностью говорил старик, одним духом осушая кубок. – Безмозглые дураки… думают, что одержали верх… ха! – Он пристукнул пустым кубком по столу. – Мы приходим с оружием в руках, да… приходим и берем себе эту землю, в которую еще не впиталась кровь ее прежних владельцев… и думаем, что мы ее захватили, – как бы не так! Это не мы, это она нас захватывает… захватывает – и пересоздает по своему образу и подобию… ты понимаешь, Джерри? Пересотворяет нас – или убивает. Земля старше тех, кто думает, что завладел ею… старше, Джерри, и она творит нас на свой лад… не детей, так внуков… творит, не спросясь… нещадно… и убивает тоже нещадно. Что головой качаешь – на себя посмотри, Джерри Элгелл!

      Дед был прав – старые земли и старые замки кроили своих новых обитателей на свой лад. Не на отца и мать были похожи младшие Бофорты, Берт и Бет, а на замок Эйнсли, которому их сердца принадлежали беззаветно, – ведь не заботами Джона и Элис, практически не вылезавших из столицы, Эйнсли выглядел таким ухоженным и веселым. Только тем брат и сестра и разнились с замком, что веселыми они не были. Какое там веселье – казалось, сам воздух в этой комнате потемнел и сгустился.

      Темноволосый юноша, действительно почти еще мальчик, осторожно подносил ложку к полуоткрытым губам девушки в траурном покрывале.

      – Умница, Бет, – тихим усталым голосом произнес юноша, когда содержимое ложки пролилось в рот. – А теперь глотни… пожалуйста…

      Глаза девушки невидяще блестели; рот безотчетно сжался.

      – Хорошо… – какой тихий измученный шепот, почти шелест. – Вот умница… а теперь еще… это поможет тебе заснуть…

      Джеральд сделал шаг, и юноша обернулся. Темные его глаза при виде чужака блеснули гневом.

      – Роберт! – возгласила леди Элис, все еще слегка задыхаясь: нелегкое это дело – гнаться за своим монархом, когда он не в духе. – Немедленно преклони колено и проси прощения у его величества за свою дерзость.

      Берт шагнул навстречу Джеральду. Гонец ошибся – Роберт хромал еще очень сильно… или это усталость принудила юношу пошатнуться? Судя по его лицу, он не спит уже вторые сутки, а может, и больше. Неужели эта жеманная курица не видит, что ему трудно и больно идти? Как ей в голову пришло требовать, чтобы мальчик опустился на колено? О чем она вообще думает?

      – Ваше Величество… – бесцветным от утомления голосом начал было Берт.

      – Вот только, во имя Создателя, не надо ничего преклонять, – перебил его Джеральд. – И просить прощения тоже не надо. Просто не за что.

      Берт благодарно улыбнулся кончиками губ – на большее у него явно