Деревянный Меч. Элеонора Раткевич

свой век под сенью княжеского дома, ни во что не вмешиваясь.

      Ничего этого Кенет пока не знал и знать не мог. Он и вообще не был осведомлен о существовании князя или наместника, не знал, каких улиц или мостов в какое время лучше избегать. Поэтому крик стражи: «Дорогу, дорогу!» – застал его прямо посреди моста.

      – Дорогу, эй, дорогу! Его светлость наместник Ахейро к его светлости князю Юкайгину! Дорогу носилкам его светлости господина наместника!

      «Вот ведь незадача! – сокрушенно подумал Кенет. – И куда мне теперь? С моста вниз головой?»

      Носильщики с паланкином уже взбегали на узкий мост. Кенет растерянно озирался, не в силах сообразить, куда бы ему деться.

      – Сюда! – крикнули откуда-то снизу.

      Кенет перегнулся через перила и посмотрел вниз. Лысый толстяк средних лет махнул ему рукой.

      Кенет перешагнул через невысокие перила, ухватился руками за решетку, поболтал ногами в воздухе, отпустил руки и спрыгнул на нижний мост, чудом не промахнувшись. Над его головой дробно простучало «бум… бум…» – и затихло в отдалении. Паланкин его светлости господина наместника миновал мост Весенних Цветов и проследовал на мост Принцев.

      – Что, испугался? – сочувственно спросил толстяк. Кенет немного поколебался и кивнул.

      – Охотничек! – процедил толстяк, глядя вверх, на пролет моста Весенних Цветов.

      – Кто? – не понял Кенет.

      – Да наместник же! Как у него минутка свободная, так все охотится и охотится. Зверей на него не напасешься!

      Из сказанного Кенет заключил, что если наместник Акейро стреляет, то попадает обычно в зверя, а не в ближайшее дерево или собственный сапог. Ясное дело, охотиться такой человек предпочитает сам, не препоручая этого придворным охотникам. Решительно ничего предосудительного в подобном образе действий Кенет не находил.

      Тем временем паланкин наместника Акейро достиг середины Княжеского моста.

      – Стойте! – нетерпеливо крикнул Акейро. Носильщики остановились как вкопанные. Акейро выскочил из паланкина, небрежным жестом подозвал пеший эскорт и быстро зашагал по Княжескому мосту, чтобы хоть часть пути проделать пешком, а не в носилках. Он никогда не любил езду в паланкине, предпочитая передвигаться верхом или, на худой конец, пешком. Но ничего не поделаешь: пешее хождение наместнику категорически возбранялось. Да и небезопасно сановной особе шляться пешком среди простых смертных. Вот и приходится трястись в закрытой коробке. В дурном расположении духа Акейро называл паланкин катафалком, и ему действительно начинало казаться, что его несут куда-то на кладбище, чтобы похоронить заживо. В последнее время, когда боли в груди мучили наместника реже, он почти не думал о похоронах. И все же чего бы он ни отдал, чтобы наносить визиты, сидя в седле! Но лошади использовались обитателями Сада Мостов только для загородных прогулок: в черте города попросту невозможно передвигаться