Французский сезон Катеньки Арсаньевой. Александр Арсаньев

жил довольно замкнуто, но даже для него подобная конспирация, я бы сказал, необычна. Другой бы в колокола звонил, ведь его невестой, если я не ошибаюсь…

      – Вы не уверены?

      – Почти… – с досадой произнес Петр. – Почти уверен, хотя полной уверенности у меня и нет.

      – Итак…

      – Судя по всему, он должен был пойти под венец с Вербицкой…

      – С Ириной?

      – Ну, не с Машей же, та еще в куклы играет.

      – Но Ирине, насколько мне известно, тоже… едва ли не пятнадцать?

      – Семнадцатый, – поправил меня Петр Анатольевич. Но такие невесты у нас не залеживаются.

      Ирочка Вербицкая была действительно почти ребенком, очаровательным и шаловливым, я встречала ее на утренниках у знакомых и всегда любовалась ее точеной фигуркой и правильными чертами еще совершенно детского личика. Но я не видела ее года два, за это время она наверняка повзрослела. Ее семья считалась одной из самых состоятельных в Саратове, кроме того – у ее отца были потрясающие связи в Петербурге, а по слухам – он даже пользовался милостью императора. Впрочем последняя информация была не слишком достоверна.

      – Как время-то бежит… – вздохнула я. – Стало быть, Ирочка повзрослела…

      – И не просто повзрослела, а превратилась в настоящего лебедя, – с видом знатока закатил глаза Петр, – впрочем, гадким утенком, насколько я понимаю в домашней птице, она никогда и не была. А как она танцует! Если бы вы, Катенька не избегали светских развлечений, то вам бы не пришлось прибегать к моим услугам. Именно на балу я и узнал о готовящейся помолвке.

      – Насколько я поняла, официально о ней объявлено не было?

      – Да. Но у дряхлеющих светских львиц обостряется нюх на подобные вещи.

      – Константин никогда не производил на меня впечатление скрытного человека, – размышляла я вслух. – Во всяком случае – в юности.

      – Я же говорю, что тут какая-то загадка…

      – И мнится мне, – закинула я удочку наудачу, – вам удалось ее разгадать?

      – Увы, не удалось. Хотя честно признаюсь, что пытался кое-что пронюхать по этому поводу.

      – И у вас нет никаких предположений?

      – На сегодняшний день – ни одной.

      – Это на вас не похоже. А на месте… преступления вы уже побывали?

      – К сожалению, – вздохнул Петр Анатольевич, – меня туда не пустили. У нас, матушка, не Европа, и о свободе слова мы знаем лишь понаслышке. Так что корреспонденты у нас вынуждены добывать информацию окольными путями.

      – В таком случае поделитесь своей «окольной» информацией.

      Отчего он умер?

      – Спросите о чем-нибудь полегче, – снова вздохнул он. – Полицейские эскулапы только разводят руками.

      – Что вы хотите этим сказать?

      – Только то, что они не смогли обнаружить на теле никаких признаков насильственной смерти.

      – То есть они не считают это убийством?

      – Я же говорю – они разводят руками. То есть вообще не понимают, почему он скончался. Судя по их словам, он умер за столом в своем кабинете.