Питер. Шимун Врочек

остановился, подсветил фонарем. Пашка притормозил, обернулся…

      – Иди, – сказал Иван. – Я догоню.

      Трубным деревом или Деревом желаний называлось ржавое переплетение труб, из-за сырости отделившееся от стены туннеля и опасно нависающее над проходом. Иван покачал головой. Действительно напоминает дерево. Жутковатая штука.

      На каждой «ветке» трубного дерева, на каждом стволе висят цветные ленточки – белые и красные. Сквозняк треплет их, от каждого порыва ветра ржавый металл уныло скрипит.

      По поверьям Василеостровской, чтобы желание исполнилось, нужно прийти сюда ночью, загадать желание и повязать цветную ленточку.

      Главное: желать яростно, страстно, до потери сознания.

      И Хозяин Туннелей исполнит твое желание.

      Если захочет.

      Интересно, приходила ли сюда Таня? Иван покачал головой. Не твое дело, Одиссей.

      Одиссей и Пенелопа – это была их с Катей игра, когда у них все только начиналось. Странно…

      Пенелопой он назвал одну, а ждать его будет другая.

      Придурок ты, Одиссей, правильно Катя сказала.

      В туннеле поднялся ветер. Разноцветные ленточки на трубном дереве зашелестели, застрекотали. Ржавым голосом завыл металл.

      «Ты не вернешься. Никогда».

      Глава 4

      Генерал

      Сначала они долго шли за дрезиной, что везла их вещи. Старая дрезина уныло скрипела, стирая катки о ржавый металл. Уклон туннеля здесь был не то, чтобы сильный, но вполне ощутимый. «Адмиралтейская» зеленой линии – самая глубокая станция ленинградского метрополитена. Туннель шел под заметным уклоном вниз. Иван понимал, что они спускаются все глубже под землю, может, даже в самый центр мира. В преисподнюю.

      Впрочем, никакой нежности к Адмиралтейской он не испытывал.

      Так что можно и так: в приемную ада.

      Воды под ногами становилось все больше. Чем дальше они заходили, тем глубже сапоги погружались в темную, хлюпающую жидкость. Сначала воды стало по щиколотку. Затем по колено. Фонари освещали лишь малую часть пути, конец туннеля терялся в темноте.

      Иван оступился на скользкой шпале, скривился. М-мать. Не делай резких движений, вспомнилось Катино напутствие.

      Это что – мне теперь на всю жизнь такой лозунг?

      – Болит? – спросил Пашка.

      Уже второй час они вышагивали по шпалам в темноту туннеля. Дрезина натужно скрипела, подпрыгивала и дребезжала на неровных, ржавых рельсах. Ее несколько раз пришлось переносить на руках – местами дорога совершенно испортилась. Иван попытался помочь, но его отогнали. «Иди, иди, инвалид детства!» В одном месте полотно железной дороги было прорвано – словно из-под земли вылезло нечто, вывернуло шпалы (одна из них лежала в паре метров от разрыва, другая переломилась пополам) и уползло. То ли вниз по туннелю, то ли вообще в потолок.

      Иван покачал головой.

      – Не болит? – продолжал допрос Пашка. Станционная контрразведка, елки-палки.

      Иван там, на разрыве полотна, запрокинул голову и подсветил диодом. Какая-то выемка там действительно была, дыра фактически, но это могли сделать и грунтовые воды.

      – Отвали,