Не бойся, я рядом. Иосиф Гольман

Тихая музыка не мешала разговору, а мороженое оказалось потрясающе вкусным.

      – Ну, что, посмотрим друг на друга свежим взглядом? – Ольга Анатольевна ни в малой мере не была навязчивой женщиной. Такое поведение означало только одно – человек решился.

      С другой стороны, разве сам Парамонов никогда не смотрел на нее жадными глазами? Особенно, когда Оле было не тридцать пять, а двадцать три.

      – Мы уже давненько друг на друга смотрим, – отшутился Олег.

      – Видно, не так смотрим. – Ольга нежно положила ладонь на его руку, перелистывающую меню.

      Парамонов руки не убрал.

      Только вздохнул тяжело.

      – Олечка, а что ты про меня знаешь? После двенадцати лет знакомства?

      – Главное – знаю. Ты очень хороший. И очень добрый. Не карьерист.

      – Последнее не пугает?

      – Денег не хватает только тем, у кого траты больше доходов. Не пугает.

      – Еще что про меня знаешь?

      – Ты очень раним. Ты ориентирован на проблемы. На те, что есть, и на те, которых нет.

      – Вот так дела! – даже расстроился Парамонов. – И это всем заметно?

      – Не всем, – успокоила его Ольга. – Только тем, кто тебя… Ну, в общем, кому ты небезразличен.

      – Ладно, все так и есть. Я мужчина с грузом проблем, – попытался перевести все в шутку Олег. – Но тебе-то что, своих проблем мало, что ты еще мои решила тянуть?

      – Не так ставишь вопрос, Олежка, – мягко поправила его собеседница. – Мне чужих проблем вовсе не надо. Просто твои для меня нечужие.

      – Олька, смотри, какая штука получается, – подумав, сказал Парамонов. – Я к тебе очень хорошо отношусь. Замечательно просто. Если помощь моя понадобится или деньги – только скажи. Но любви-то нет.

      – Олежка, а нам разве по двадцать, чтоб о любви говорить? Мне будет хорошо с тобой. И я постараюсь, чтоб тебе тоже было хорошо. А потом, разве тебе детей не хочется? И у меня, и у тебя – возраст критический.

      – Теоретически хочется, – Парамонову вдруг захотелось пойти ва-банк. – Да и процесс приятный. Особенно – с тобой. Но я не хочу, чтобы мои дети испытывали то же, что постоянно испытываю я.

      – А что ты испытываешь? – Ольга смотрела на него весело и спокойно. – Страх смерти? Страх болезни? Страх катастроф? Страх старости?

      – Откуда ты знаешь? – поразился Парамонов.

      – Да у тебя на лице написано. А еще я в двадцать один год пыталась себе вены перерезать. Даже не пыталась, а перерезала – вон, смотри.

      Олег только тут сообразил, что за все годы знакомства он ни разу не видел Олю в платьях с короткими рукавами.

      – Ты пыталась… – ошеломленно спросил он.

      – Ну да, – улыбнулась та. – Не у тебя одного бывает плохое настроение. Был мальчик, я его жутко любила, а он не обращал на меня внимания.

      – Из-за этого?

      – Нет, не из-за этого. Пока не обращал – я страдала стандартно. Со слезами в подушку, но без бритвы. А потом – обратил. Мощно обратил, я бы даже сказала. Короче, я недолго сопротивлялась. Точнее, совсем не сопротивлялась. Он меня к себе на квартиру завел – и я ему тут же отдалась. И еще бы сто раз отдалась,