Не бойся, я рядом. Иосиф Гольман

с уже оформившимися залысинами. Да и живот при надлежащем тщании и радении мог бы быть слегка поменьше.

      Хотя, конечно, лысым или расплывшимся данного товарища назвать было бы неправильно. Точнее – преждевременно: еще лет десять в том же направлении – вот тогда да. Но это лет через десять, не раньше.

      В правой руке мужчина нес сумку из плотной темной материи. Не слишком большую, слегка вытянутую в длину. Очевидно, что-то в ней было весомое, потому что во время ходьбы он едва заметно наклонялся в сторону груза.

      Мужчина шел через почти безлюдную липовую аллею. Деревья за десятки, а то и сотни лет здесь так разрослись, что июньское солнце – был самый долгий день в году – с трудом прорывалось сквозь кроны, и то лишь раздробленное на тысячи мелких солнечных зайчиков. Зайчики весело скакали по изредка проходившим внизу людям, но жар от такого солнечного обстрела был несравним с ощущениями, которые испытываешь на открытом месте.

      Народу на аллее и в самом деле было немного: врачи работают, для посетителей – неприемный час, а больные – те, кто по физическому состоянию мог бы прогуляться по тенистым больничным дорожкам, – пока еще на процедурах и обследованиях. Вот пройдет обед, потом сон, тогда и появится на здешних «терренкурах» страждущая свежего воздуха публика.

      А пока что мужчина шел почти в полном одиночестве, даже дорогу не у кого спросить.

      Хотя уже есть у кого: бабка в застиранном несвежем халате собралась пересечь аллею, подойдя по узкой боковой тропке. Она переваливалась на больных ногах, как утка, да еще катила перед собой тележку с горкой постельного белья.

      – Не подскажете, как мне морг найти? – спросил мужчина бабку, скорее всего – санитарку одного из больничных корпусов.

      – Патологоанатомическое отделение, – важно поправила медработница, но дорогу указала: отдельно стоявший небольшой корпус уже проглядывал сквозь деревья.

      Через минуту мужчина был около его главного входа.

      Корпус был невелик, здесь же никого не лечили; оба его серо-белых этажа были сложены из панелей. Перед главным входом располагалась небольшая заасфальтированная площадь. Утром на ней скапливалось по три-четыре – а иногда и больше – похоронных автобуса, привезших заплаканных родственников забирать тела близких. Сейчас ни одного катафалка не было: все они уже разъехались по своим печальным делам – по подмосковным кладбищам.

      Эти соображения машинально возникли в мозгу мужчины, но как-то мимоходом, никоим образом не задев. У него было собственное дело, поэтому не наблюдалось никакого желания думать о делах чужих.

      Он уже поднимался по широким бетонным ступеням, однако те вели к двум дверям сразу.

      Мужчина на мгновение задумался.

      Одни двери, справа, были явно более широкими, в две створки. Значит, через них выкатывались носилки или выносились гробы после гражданской панихиды.

      Получалось, что ему – в другие, которые левей.

      Он зашел в здание; звонить в расположенный рядом звонок не пришлось, дверь была открыта.

      Поднялся на второй этаж; на первом никаких входов-выходов не было, видимо, он весь был доступен только с нижнего этажа.

      Со следующей площадки, наоборот, можно было войти сразу в четыре двери.

      Мужчина на секунду задумался, но и здесь загадка решилась сама собой: три из них были заперты. «Как будто рука какая-то ведет», – невесело подумал мужчина.

      А вот и первый сотрудник появился.

      Женщина.

      Не первой, как говорится, молодости. Хотя, может быть, чуть моложе нежданного посетителя. Белый строгий халат. Колпака нет, поэтому видны русые волосы, уложенные в аккуратную прическу. И такое же аккуратное, чистое, уместно строгое лицо.

      – Вы кого-то ищете, мужчина? – спросила она.

      – Простите, а где здесь… – Тут посетитель замялся, затруднившись с подбором нужного слова.

      – Что именно? – Медичка явно куда-то спешила, и ее раздражал незваный и ненужный гость.

      – Ну… операционный зал, наверное, – наконец подобрал он подходящий термин. – Где вы тела режете.

      Лучше бы он остановился на первом определении, без уточнений.

      Миловидное лицо женщины стало еще суше.

      – Мы тела не режем, – жестко сказала она. – Мы проводим исследования.

      – Ну, хорошо, пусть исследования, – примиряюще поправился гость. – Так где этот зал?

      – Вам туда нельзя, – заканчивая разговор, сказала врачиха. – Поэтому не важно, где это помещение. Еще есть вопросы?

      – Мне можно, – не согласился мужчина. Он поставил сумку на пол, расстегнул молнию и достал оттуда не слишком большую металлическую штуковину.

      Женщина ахнула и замерла.

      Не надо было быть военным специалистом, чтобы понять смертоносность изъятого из сумки устройства: вороненая сталь недлинного ствола, выступающая рукоятка затвора, небольшой,