Военные пацаны (сборник). Андрей Ефремов

Сылларовым, тоже бойцом отряда. – Мужики, да что вы так печку‑то раскочегарили? Ну, невозможно ведь, моченьки нету терпеть!

      Во тьме врытой в землю палатки тут же раздался разгневанный голос кого‑то из «дедушек»:

      – Эй, на фишке!

      На общих, сколоченных из необструганных досок, нарах, возникло шевеление проснувшихся. С «улицы» донесся четкий отзыв постового-дневального:

      – Ийя!

      – Мы тут потеем, а ты там, понимаешь, прохлаждаешься?!

      – Никак нет, товарищ сержант! – Голос бодрый, но в то же время недоуменно-обиженный.

      – Ну, пгям, как в бане, епти… – Это Влад зашевелился, закурил.

      – Дверь приоткрой, пусть проветрится. – Сержант тоже закурил. – И прекращай так топить, людям же жарко, твою маму! – Дело в том, что в обязанности постового входит также и подкормка буржуйки дровишками. – Если у кого есть желание поворочать своей задницей, давайте на улицу шуруйте!

      – Серега, – тормозит сержанта Роман, – не ругайся…

      – Нехрен расслабляться!

      Послышался хруст снега под солдатскими сапогами, палатку разрезал клин звездного неба – это дневальный откинул в сторону полог палатки:

      – Так пойдет?

      Посвежело.

      – Фу-у, благода-ать, – облегченно вздохнул Рома. – Спасибо, Костя!

      – Да чего уж там, Григорьич, – ответил постовой.

      – Минуты через две прикроешь! – лениво бросил Сергей. – Поал?

      – Ийесть, товарищ сержант!

      У тех, кто проснулся, сон сразу не идет, некоторое время нужно и лясы поточить:

      – И что вы так топите?

      – Жар костей не ломит!

      – Надо же оптимальную температуру поддерживать, тыкскызыть, приемлемую.

      – Ну, пгям как в пагилке, епти, – повторил Владик, – ни поспать, ни отдохнуть по‑человечьи.

      – В итоге нервы расшатываются, – вставил Рома, – психика таки страдает.

      Из сумрака вылетают не раз битые фразы:

      – А что, за ночь пропотел, утречком полотенчишком обтерся, и – чистенький!

      – Тоже вегно, епти.

      У артиллеристов долбанула самоходка. Слышно, как крупнокалиберный снаряд со специфическим звуком штопором буравит небеса, и через минуту-другую эхо доносит с гор долгое эхо разрыва.

      – Это называется точечный удар, – произносит кто‑то во тьме, – минут через десять еще будет.

      – Ладно, мужики, давайте спать.

      – Только сон приблизит нас к увольнению в запас!

      – Кто‑то смачно зевнул:

      – Ы-а-а… – как будто сигнал к прекращению разговоров.

      – Устали парни. Спят.

      Рано утром, утершись ветхими полотенцами и придав с помощью артиллерийской ветоши донельзя стоптанной обуви подобие чистоты, личный состав группировки вышел на построение. В это время демократичные менты с молодыми армейскими «дедушками» только-только начинают просыпаться, потягиваться;