Летать или бояться. Рэй Брэдбери

появилось выражение тревоги, и он схватил свой переносной кислородный прибор, но через мгновение напустил на себя деловой вид.

      – Что случилось, Дэвис?

      Я нащупал опору и сказал:

      – Груз. Кажется… там что-то сдвинулось. Мне нужна помощь, сэр.

      Тревога Хедли сменилась раздражением.

      – Ты доложил капитану?

      – Нет, сэр. Я… Я не хочу зря беспокоить его. Может, там ничего серьезного.

      Лицо его исказила недовольная гримаса, и я подумал, что он начнет ругаться, но он позволил мне проводить его в хвостовую часть. Самого́ его присутствия оказалось достаточно, чтобы мой профессионализм вновь восторжествовал и я начал сомневаться, что действительно что-то видел. Походка моя сделалась увереннее, желудок вернулся на свое место.

      Теперь Пембри сидела рядом с Эрнандесом, оба притворно изображали безразличие. Хедли равнодушно взглянул на них и последовал за мной по проходу между гробами.

      – Может, зажечь основной свет? – спросил он.

      – Это не поможет, – возразил я. – Вот здесь. – Я вручил ему фонарь и спросил: – Вы слышите?

      – Что я должен слышать?

      – А вы прислушайтесь.

      И снова ничего, кроме рева двигателей и реактивной струи.

      – Я не…

      – Тс-с! Слушайте.

      Хедли открыл рот и так простоял с минуту. Звук моторов сделался глуше, послышался шум, сочившийся сверху, как водяной пар, и нас обволокло звучащим туманом. Я не отдавал себе отчета в том, как похолодело все мое тело, пока не заметил, что у меня дрожат руки.

      – Какого черта? Это что такое? – спросил Хедли. – Похоже на…

      – Не надо, – перебил я его. – Этого не может быть. – Я кивнул в сторону металлических ящиков. – Вы знаете, что в этих гробах?

      Он ничего не ответил. Звук, казалось, вдруг сделался ближе, потом снова отдалился. Хедли попытался настигнуть его лучом фонаря.

      – Ты можешь сказать, откуда он исходит?

      – Нет. Я просто рад, что вы его тоже слышите, сэр.

      Инженер почесал голову и скривился так, словно проглотил что-то мерзкое и не может избавиться от послевкусия.

      – Будь я проклят, – пробормотал он.

      Вдруг, как и в предыдущий раз, шум замер, и в уши мне ворвался рев двигателей.

      – Я потушу свет, – предложил я, нерешительно двинувшись назад. – Капитану звонить не буду.

      Он промолчал с заговорщическим видом. Вернувшись, я заметил, что он осматривает определенный ряд гробов через сетку.

      – Нужно провести обследование, – мрачно сказал он.

      Я не ответил. Мне доводилось обследовать груз в полете, но такой, как этот, – никогда, даже не тела военнослужащих. Если все, что рассказала Пембри, правда, я и думать не хотел о том, чтобы вскрыть один из этих гробов.

      Мы оба насторожились, снова услышав звук. Представьте себе мокрый теннисный мяч. А теперь представьте себе звук, который он издает, ударяясь о корт, – что-то вроде глухого «ч-чвак» – как птица, врезавшаяся в фюзеляж. Звук