Зелёный дневник. Miki Langelo

Юля иногда включала новости, слушала немного и тут же выключала, грустно вздыхая.

      – В чём дело? – спрашивал Слава.

      – Я хочу, чтобы война кончилась.

      – Разве война? – удивлялся он.

      – Да. В Чечне.

      – Но мы же здесь, а не в Чечне.

      Юля с какой-то внутренней злостью говорила:

      – Это неважно, они всё равно могут забрать тебя через несколько лет, когда ты вырастешь, если война не кончится. Потому что ты мальчик.

      Подумав, она добавила:

      – И вообще, какая разница, здесь мы или в Чечне? Война есть война.

      Но она кончилась через год, и Юля с мамой спокойно выдохнули. Многие мамы тогда спокойно выдохнули, кроме тех, кто уже успел потерять на войне старших сыновей.

      Но самих мальчиков, только-только вступающих в тот самый ужасный возраст, вопросы войны ещё мало волновали. Зато волновало другое. Юля видела, что и брата что-то тревожит – он стал более краток в диалогах, реже говорил с ней по душам, чаще закрывался один на кухне и что-то читал.

      Когда ей надоело за этим наблюдать, она ворвалась к нему на кухню и прямо спросила:

      – Ты просто пубертатная зараза или у тебя что-то случилось?

      Тогда Слава вытащил из книги спрятанную между страниц смятую открытку в виде сердечка и протянул её Юле. Она её открыла, внутри было написано: «Максим я тебя люблю». Недовольно она отметила в уме, что обращение не обособлено.

      – Чьё это? – спросила она.

      – Моё, – хмуро ответил Слава, не глядя на сестру.

      – Но ты же не Максим, – она осторожно улыбнулась.

      Тогда брат посмотрел на неё – долго и выжидательно. И Юля начала понимать.

      – Это ты написал…

      Слава кивнул.

      – Ему не показывал?

      – Нет.

      – И не показывай. Заклюют.

      Слава, часто заморгав, отвёл взгляд. Юля умоляюще протянула:

      – Ну нет, пожалуйста, не плачь… – она подошла к брату и обняла его. – Успокойся. И ничего себе не надумывай.

      – Что не надумывать?

      – Что с тобой что-то не так. Ну, любишь ты его и люби. Значит, так надо. Хорошо?

      Брат, уткнувшись ей в плечо, то ли всхлипнул, то ли кивнул. А она гладила его по волосам, может и не подозревая, что только что спасла его от страшного зверя – внутренней гомофобии и ненависти к себе, освободила его от многих лет самоедства и терзаний, просто потому, что успела сказать брату, что с ним – всё в порядке. Успела прежде, чем кто-то другой внушил бы ему, что это не так.

      «Славик, как же ты мог?»

      В десятом классе у Юли появился настойчивый поклонник. Игорь умел красиво ухаживать: дарил цветы, провожал до дома и писал под окнами «Юля я люблю тибя», – в общем, воплощал собой идеал молодого человека. Только был у него один недостаток – он был восьмиклассником.

      Мама посмеивалась над Юлей:

      – Он так мило за тобой бегает, может, дашь ему шанс?

      Юля в ответ закатывала глаза и восклицала:

      – Мама!