Яр. Повесть. Сергей Есенин

клубилась снежная сыворотка. Месяц в облаке качался, как на подвесках. Самец потянул в себя изморозь и, поджав хвост, сплетаясь с корягами, нырнул в чащу.

      Вскинул берданку и поплелся домой. С помятого кожуха падал пристывший снег. Оследил кругом для приметы место и вывел пальцем ружье. На снегу мутнела медвежья перебежка; след вел за чапыгу. Вынул нож и с взведенным курком, скорчившись, пополз, приклоняясь к земле.

      Околь бурыги, посыпаясь белою пылью, валялся черно-рыжий пестун.

      По спине пробежала радостью волнующая дрожь, коленки опустились и задели за валежник.

      Медведь, косолапо повернувшись на левую лопатку, глухо рыкнул и, взрыв копну снега, пустился бежать.

      «Упустил», – мелькнуло в одурманенной голове, и, кидая бивший в щеки чапыжник, он помчал ему наперескок.

      Клубоватой дерюгой на снегу застыли серые следы. Медведь, как бы догадавшись, повернул в левую сторону. На левой стороне по еланке вспорхнули куропатки, он тряхнул головой и шарахнулся назад, но грянул выстрел, и Филипп, споткнувшись, упал на кочку.

      «Упустил-таки», – заколола его проснувшаяся мысль.

      С окровавленной головой медведь упал ничком и опять быстро поднялся.

      Грянули один за другим еще два выстрела, и тяжелая туша, выпятив язык, задрыгала ногами.

      Из кустов, в коротком шубейном пиджаке, с откинутой на затылок папахой, вынырнул высокого роста незнакомец.

      Филипп поднял скочившую шапку и робко отодвинул кусты.

      Незнакомец удивленно окинул его глазами и застыл в ожидающем молчанье.

      Филипп откинул бараний ворот.

      – Откулева?

      – С Чухлинки.

      – Далеконько забрел.

      – Да.

      Над носом медведя сверкнул нож, и Филипп, склонившись на ружье, с жалостью моргал суженными глазками.

      – Я ведь гнал-то.

      – Ты?

      – Я…

      Тяжелый вздох сдул с ворота налет паутинок. Под захряслыми валенками зажевал снег.

      – Коли гнал, поделимся.

      Филипп молчал и с грустной улыбкой нахлобучивал шапку.

      – Скидывай кожух-то?

      – Я хотел тебе сказать – не замай.

      – А что?

      – Тут недалече моя сторожка. Я волков только тудылича бил.

      Незнакомец весело закачал головою.

      – Так ты, значит, беги за салазками?

      – Сейчас сбегаю.

      Филипп запахнул кожух и, взяв наперевес ружье, обернулся на коченелого пестуна.

      – А как тебя зовут-то?

      – Карев, – тихо ответил, запихивая за пояс нож.

      * * *

      Филипп вошел в хату, и в лицо ему пахнуло теплом. Он снял голицы4 и скинул ружье.

      Под иконами ворочался Ваньчок и, охая, опускал под стол голову.

      – Блюешь?..

      – Брр… – задрыгал ногами Ваньчок и, приподнявшись, выпучил посовелые глаза. – Похмели меня…

      – Вставай… проветришься…

      Приподнявшись, шаркнул ногами и упал головою в помойную лохань.

      Филипп, поджав

4

Голицы – кожаные рукавицы без подкладки.