Храм любви. Книга первая. Надежда. Виктор Девера

потерей она, как маленькая дворняжка, искала себе новых хозяев или сочувствующих и милостивых людей, которые помогли бы ей не умереть с голоду.

      Родная русская ее мать погибла в родном городе при разгроме их зоомагазинчика. Место в центе города срочно понадобилось националистически настроенным рэкетирам.

      Когда началась национальная вражда в Карабахе, они жили в Азербайджане, и отголоски этой вражды бедой обернулись для всех лиц некоренной нации.

      Отец, армянин по национальности, в надежде на выживание срочно женился на вдове-азербайджанке с ребенком. Появление братика для нее было радостью, однако спокойствия в жизни это не дало. Через некоторое время они были вынуждены продать за гроши дом и, погрузив весь скарб на КамАЗ, с женой и двумя детьми уехать с насиженных мест в Россию. На грузовике он надеялся убежать от беды и спастись от разбушевавшегося в союзных республиках национализма.

      В великом Союзе Советов все нации были перемешаны в единый народ, и никто не знал национальной вражды. Это государство придерживалось великой миссии интернационализма. Возложив на себя эту миссию, оно, как могло, возрождало национальную интеллигенцию во всех союзных республиках, обучая и протекционируя во власть людей даже порой с недостаточными деловыми интеллектуальными способностями в ущерб делу. Эти бездарности со временем вымыли талантливых специалистов. Лозунг «Кадры решают все» тихо-тихо заменили на лозунг «Опора на национальные кадры», и это отчасти стало причиной краха империи.

      После ее распада в борьбе за власть алчная ограниченность стала делить страну и, в первую очередь, по национальностям. На основе сепаратизма некоторые люди надеялись разделить и урвать легко, быстро и много-много. Разделить же детей в интернациональных семьях было невозможно.

      – За принадлежность семьи разным нациям могут убить там и там, – говорил ее отец.

      Азербайджанцы стали ненавидеть армян. Армяне стали ненавидеть азербайджанцев. Кому-то это стало выгодным. Ни в той, ни в другой республике смешанным семьям жить было невозможно, и они, почувствовав недоброе отношение к себе, за русскими подались в Россию. Во всех бывших братских республиках нации, кроме коренных, стали притесняться.

      Негласными законами национального протекционизма на ключевые позиции в культуре и власти другие национальности могли претендовать не более чем на процент, максимум три, и не больше от общего состава руководства.

      Оправдать эту дискриминацию нельзя было даже процентным их представительством в общей численности населения, так как в некоторых республиках других наций было больше, чем коренного населения. Чтобы уменьшить их представительство и убрать с теплых мест, устраивались погромы, распространялись листовки с угрозами резни. Даже при организации своего дела они попадали под жесткий пресс со всех сторон, и коммерческая элита с государственным аппаратом стала в основном национальной.

      В России