В стольном граде Киеве. Андрей Прохоренко

тебя проверить, – признался Кудес. – И времени на подготовку не будет. Сходу действовать придется. Поэтому готовься по пути следования.

      – Пожить спокойно не дадут.

      – Ты сам, вылечившись и на ноги встав, выбрал себе такую жизнь. Хода назад нет, – уведомил Кудес. – И никто из нас не властен что-либо изменить. Ты поменял судьбу своими действиями, родился заново. Остается одно: подтверждать всякий раз свою силу, как право жить так, как нужно для того, чтобы сила в тебе крепла и ширилась. Отход от этого принципа для тебя и для всех нас – проигрыш. Так что не питай иллюзий. С тобой, запомни, будут считаться только лишь потому, что ты обладаешь силой. И это – главный аргумент. Иных нет и не будет. Уяснить тебе нужно эту непреложную для тебя истину. Но хуже всего то, что не ты мне это говоришь, а я тебе. Не думаешь ты. Не привык, а сила, между прочим, в осмыслении того, что и как ты делаешь, в совершенствовании себя в подобных действиях. Это ты пока бодро руками машешь и прыгаешь. Только это – даже не половина успеха.

      Волхв, сказав, как для себя, непривычно много, сразу замолчал. Меня, конечно, смущало расставание с Росицей, но я понимал, что Кудес зря на ветер слов не бросает. Подобное решение по ряду причин было, как позже оказалось, оптимальным для нашего появления в Киеве.

      – Что умолк? Не рад?

      – Привык я к здешней жизни. Расставаться не хочется.

      – Ты же дружинником стать хотел. Такая возможность представится.

      – Крутит меня что-то, сам не пойму что.

      Кудес усмехнулся.

      – Я тут недавно переговорил с Соловушкой…

      Я сразу же оживился, устремил взгляд на Кудеса, который, видя, что меня заинтересовал, продолжил:

      – Заблуда нам компанию составит, с нами в Киев поедет.

      Я повел плечами, как бы освобождаясь от некоторого нежелания ехать вместе с Соловьем.

      – Что, не нравится тебе Соловушка?

      – Разбойник – он всегда разбойник.

      – Это – смотря как на дело посмотреть…

      – Если знаешь что-то, скажи.

      – Мокреша начал лютовать на переправе и подходе к Киеву со стороны, где солнце заходит. Разумеешь, к чему я клоню?

      – Так Мокреша вроде под Соловьем был, как и Яким.

      – То раньше было, – усмехался одними глазами Кудес. – Узнали братцы-разбойнички, что Заблуда от лихого промысла отойти хочет, что готовится в стольный град перебраться, вот и начали против него дружить. Туго сейчас Заблуде приходится…

      – Ты это на что намекаешь? Может, нам еще и помочь разбойничку, кто в чистом поле и в лесах с ножичком добрых людей богатства, а иногда и живота лишает?

      – Может, и так.

      Я слегка нахмурился, даже руки в боки упер, на Кудеса искоса посматривая.

      – Что, думаешь, что я умом тронулся или наваждение какое на меня нашло?

      – Так ведь разбойник Заблуда и тать. Что ему помогать?

      – Вот не зришь ты в корень, Илья. Не смотришь туда, куда нужно. Неужто так плохо, что разбойничек бывший, учуяв, что дело для него вскоре закончится смертушкой может, решил сменить место жительства?