За пределом реальности. Игорь Вадимович Меренков

крупного мужчину, смотрящего на него, насупив брови. В его руках тоже был ящик со спиртным.

      – Я… да, я в порядке, – ответил, замявшись, Валентин.

      – Прости меня, конечно, за грубую прямоту, но выглядишь ты будто у тебя совсем не все в порядке.

      Валентин опустил взор и голову, частично отвернувшись от собеседника. Он знал, что товарищ говорил правду, и оттого Валентину очень стыдно было смотреть ему в глаза.

      – Послушай, – продолжал здоровяк, – я ведь не вчера родился, дружок. Мне уже пятьдесят семь лет, и большую часть из них я провел в дичайших запоях. Я знаю наверняка, как выглядит человек, который не просыхает, который топит горе литрами спиртного. Я неоднократно бывал в окружении таких людей, да и сам я тоже таким когда-то был.

      Грузчик опустил на пол ящик с водкой, показав, нагнувшись, поседевшую лысеющую голову, и, держась за спину и с трудом выдыхая, выпрямился. Валентин все еще, съежившись, стоял, внимательно слушая, что ему говорил приятель. Он уже начал забывать, что около минуты назад повергло его в шок и заставило остановиться. В чьей-то компании он чувствовал себя намного спокойнее, чем наедине. Однако сказать ему пока было нечего.

      – Тебе сколько лет-то? – спросил мужик. – Небось, и тридцати еще нет.

      – Двадцать восемь, – сдавленным голосом последовал ответ.

      – Двадцать восемь? И тебя уже можно смело приписывать к заядлым алкашам, впустую прожигающим свою жизнь. Опять же, прошу прощения, если мои слова задели тебя, но я говорю то, что вижу. Скажи мне, что я не прав или лезу не в свое дело, и я тут же молча понесу этот ящик дальше.

      – Да, я пью. Еще как пью.

      – А семья у тебя есть? Или девушка?

      – Семьи нет, девушка… была.

      – И больше не будет, если продолжишь в том же духе, – грубо произнес товарищ, пытаясь запугать Валентина. – Так вот, к чему я это все говорю. Есть у меня одна небольшая история, которую я хотел бы тебе рассказать. Основанная, как говорится, – продолжал он в абсолютно серьезном тоне, – на реальных событиях. Чуть больше пятнадцати лет назад, я напивался после работы так, что не помнил, как добирался до дома. Я внезапно для себя просто оказывался перед входной дверью своей квартиры, нашаривал в кармане ключ и неуклюже ее открывал. Потом, опираясь руками или телом на стены, стараясь удержать равновесие и не упасть, я очень долго разувался и шаркал дальше по коридору, в сторону спальни. Я слышал, как моя жена готовит что-то на кухне, запах ее стряпни остро пробивался даже сквозь отвратный перегар, шедший от меня. Когда я, шатаясь, проходил мимо кухни она, как всегда, разоралась. В ее голосе было столько гнева и презрения, что сейчас, вспоминая его, я чувствую себя самым настоящим уродом. Довести женщину до такого состояния может только опустившийся до самых низов, не достойный ее мужчина. Она кричала, бранилась, била посуду, а я, игнорируя ее, полз дальше по коридору к спальне. Мне было все равно. Меня не волновало то, что она чувствовала, глядя на жалкую, позорную