Спасибо, французский. Елизавета Версан

и братьями начинает стремительно удаляться. Бросив на них последний взгляд, я протолкнулась из тамбура в вагон. Как и всегда бывает перед первым сентября, он переполнен. Осталось только одно крайнее место.

      «Что ж, придётся потерпеть три с половиной часа», – мысленно вздохнула я и, более-менее удобно расположившись на сиденье, погрузилась в мир музыки.

      Что я люблю в долгой дороге, так это размытые пейзажи и хорошую атмосферу для размышлений. Когда тебе девятнадцать, и ты претендуешь на блестящую карьеру в сфере графического дизайна, весь твой мир сужается до эскизов, бессонных ночей в мастерской, изучения толстенных учебников и пары таких же «повёрнутых» друзей. Кстати, о волнующей сознание парней внешности и фигуре, как правило, тоже приходится забыть. По крайней мере, в моем случае это так. Но меня никогда не напрягал вопрос об отношениях. Мне всегда казалось, что отношения ради отношений – прерогатива закомплексованных девушек, неспособных выдержать и пяти минут в одиночестве. Я всегда с гордостью носила звание «странной ботанички», намеренно избегающих мест массового скопления людей и людей в целом. Мне хватало моего скромного круга приближённых, в который входили родственники и мои двое друзей – Луи Хантер и Роуз Коллинз. Именно поэтому мысль о том, что уже через четыре часа мне предстоит знакомство с новой соседкой, приводила меня в настоящий ужас.

      Дело в том, что на первом курсе моим соседом был Луи, и честно признаться, у меня сперва сложилось не лучшее мнение об этом парне. Так получилось, что в администрации напутали с документами: его по ошибке приняли за девушку и подселили ко мне. В силу того, что я человек замкнутый и немного консервативный, это неслабо шокировало меня. Но после того как мы с ним пообщались с глазу на глаз, моё мнение в корне изменилось.

      – Слушай, Эмили, – сказал он, когда в администрации студгородка с виноватым видом сообщили, что свободных комнат не осталось и нам, как минимум, неделю придётся жить вместе, пока всё не утрясётся. – Я даже не посмотрю в твою сторону, потому что я, ну… помолвлен со своей кузиной. Через год Роуз поступит сюда, так что… Я уже рискнул слишком многим, чтобы просто быть с ней, понимаешь? Она всё для меня, поэтому тебе просто не о чём беспокоится.

      Это откровение оказало такое сильное воздействие на меня, что я даже не нашлась, что ответить. Так мы с ним, в общем, и подружились. Следом в мою жизнь ворвалось «сумасшедшее нечто», прилагавшееся к Луи, так что целый год я терпела их обоих, и до сих пор удивляюсь, как ещё не свихнулась. Но теперь Роуз тоже поступила в наш колледж, и, разумеется, эти два свясла будут жить вместе (понятия не имею, как Хантеру удалось договориться с комендантом). Хотя в этом есть один гигантский плюс: они больше не будут оккупировать нашу комнату, потому что, честное слово, своей сопливо-сказочной романтикой они отравляют мою чёрную жизнь скептика и циника. Точнее сказать, отравляли. Ибо теперь я тоже вроде как нашла своё счастье и совершенно очевидно перестала быть страшной брюзгой.

      Кстати, о моём счастье. Во-первых, он коренной американец. У него большие карие глаза, чуть взлохмаченные чёрные волосы, которые на момент нашего знакомства были скромным ёжиком, бесчисленное количество родинок, добрейшее сердце и мозг вундеркинда. И зовут его – барабанная дробь – Дэйв О’Коннор. Он заметил меня на одном из международных фестивалей в феврале прошлого года, на котором мы оба работали волонтёрами. Он увидел меня в последний день на закрытии и через куратора нашей группы узнал мой e-mail. Так, в общем-то, мы и начали общаться. После нескольких месяцев общения по Интернету Дэйв приехал ко мне в Брэдфорд на летние каникулы, и мы провели прекрасные три недели вместе. Он учится в Калифорнийском университете, и я решила попробовать подать заявку на прохождение практики там следующим летом, ну а пока мы планируем поездку в Канаду к его дяде на Рождество.

      Он моей первый парень со времен школы. Да, собственно, вообще первый парень, и мне нравится в нём больше всего то, что он уважает это и не торопится. Я никогда не любила заглядывать далеко в будущее, но иногда мне кажется, что он вполне может стать для меня тем самым «однажды и навсегда», о котором я и мечтала. Но есть одна вещь, которая смущает меня. Когда я смотрю на Луи и Роуз, отчётливо вижу их счастливое совместное будущее. Это классический пример родственных душ. Всё их взаимодействие друг с другом пронизано какой-то особенной магией. Они просто гармония в чистом виде. Всё дело в их отношении друг к другу – бережном, пронизанным пониманием, принятием и, самое главное, любовью. Они едины в своей любви, и поэтому я завидовала им. Завидовала, потому что моя грудная клетка не взрывалась неистовым фейерверком при взгляде на Дэйва. В смысле он нравился мне, меня тянуло к нему, но что-то внутри меня твердило, что этого не достаточно. Что однажды мне захочется большего, и это обернётся болью для нас обоих.

      Предвестие какой-то грядущей неизбежной катастрофы тяжелым грузом давило на плечи и сбивало рабочий настрой. Омрачало начало года ещё и то, что уже в начале октября состоится просмотр, а я к нему была, мягко говоря, не готова. Просмотр – важное мероприятие в жизни колледжа. По сути, это мини-выставка, на которой студенты демонстрируют работы, выполненные в течение лета. Я же всё это время потратила на бессмысленное