Операция «Кристалл». Фридрих Незнанский

      Но первыми он возьмет, конечно, Хруща и Гришку Жукова. Для них он уже давно все придумал. С Хрущом будет смешно — набить ему пузо чем-нибудь, как рождественскому гусю… А с Гришкой будет интересно. Мужик сильный. Таких особенно приятно ломать. Что-нибудь несусветное учинить, чтобы он в животное превратился, а тогда из него по-ле-зет…

      И все-таки без пенсне плохо. Он ведь долго придумывал, как глаза свои прикрыть. Очки ненавидел. Как попадался ему интеллигентишка в очках, так он первым делом их с носа хватал и об пол ногой. Правда, пенсне тоже попадались, но редко. Их он не давил каблуком. Коллекционировал. Потому что видел за этими смешными стекляшками невероятный изыск. А ведь он тоже изысканный человек. И со вкусом у него все в порядке, и с фантазией, и с образованностью. Вот он и выбрал пенсне.

      На минуту возникла мысль: а вдруг в самом деле пристрелят?

      Но он тут же оттолкнул ее — нет, не посмеют, он слишком много знает. Такое знает, что все государство обрушится без него. А потом, его верные люди уже на подходе. Честно говоря, они давно бы уже должны были выручить. Когда наконец это случится, он их тоже расстреляет, чтоб больше не мешкали так долго.

      И все-таки мысль о смерти немного пугала. Поэтому, когда скрипнула дверь и вошел кто-то тихий и произнес:

      — Добрый вечер, Лаврентий Павлович, — ему стало не по себе.

      Он не узнал голоса. Но сразу понял, что разговор пойдет о главном. Попытаются сейчас вытянуть из него то, что только и держит его на этом свете, — бериевские тайны тайн, бериевские варианты будущего. Выдай он их, шлепнут его без зазрения совести. Но их-то он как раз и не выдаст.

      — Как здоровье, товарищ Берия? — снова спросил осторожный голос.

      — Х…во, — зло ответил узник.

      — Что так?

      Нет, где-то он этот голос слышал. Но где?

      — А тебя, б…, посадить в подвал и пытать каждый вечер, какое у тебя будет здоровье, а?

      — Неужели пытают?

      — Нет, ж… лижут!

      — Электроток? Уколы? Что-то я синяков и ран не вижу.

      — А тебе только бы физическая боль? — Где он слышал этот голос? — Думаешь, когда душу травят, гордость топчут, совесть марают — это не пытка?

      — Пытка, ужасная пытка.

      — Слушай, как тебя там?…

      — Это не важно. Я вам пенсне принес.

      Он поспешно схватил свои стекляшки и нацепил на нос: сухой, белобрысый, осторожный, глаза водянистые. Где же он его видел?

      — Что это ты так мягко стелешь?

      — А мы с вами читать будем.

      — Сказку? — насторожился Берия.

      — Нет, документы кое-какие.

      — А сам не умеешь читать?

      — Между строк — нет. А вы мне как раз между строк и прочтете.

      И белобрысый положил перед Берией на стол папочку с большой буквой «К» на обложке.

      Эту папку Берия узнал бы из миллиона. Он сам вырисовывал букву тушью. Эта папка и была одной из самых тайных тайн. Может быть, самой важной.

      Берия вынул