Иисус для неверующих. Джон Шелби Спонг

ли христианство, если эти чудеса изъять, переосмыслить или даже целиком отвергнуть? Стоит ли современным христианам отстаивать историчность событий, якобы случившихся в I веке нашей эры? Или мы можем иначе воспринять эти драматические повествования? И их могли так понять еще в то время, когда истории о чудесах были записаны изначально? Неужели быть христианином в нашем мире постмодерна означает верить в невероятное лишь потому, что так сказано в Библии? Вот проблемы, с которыми мы сталкиваемся, пытаясь проникнуть в яркий и волнующий опыт Иисуса, переданный нам через древние библейские тексты, где чудеса считались чем-то общепринятым.

      Позвольте мне с самого начала сформулировать свой вывод ясно и четко. Я не верю, что чудеса, понятые в соответствии с тем определением, которое я дал в начале этой главы, вообще происходят. И я также не верю, что чудеса, описанные в Новом Завете, в прямом смысле слова имели место в жизни Иисуса из Назарета или его учеников. Мои религиозные критики часто спрашивают, как я могу утверждать (и утверждаю на самом деле), что Бог был в Иисусе, и вместе с тем не допускаю мысли о том, что его жизнь была отмечена чудесными знамениями? Данная глава, как и несколько последующих, отвечают на этот вопрос, отражая борьбу, идущую не только в моей душе, но и в душах многих христиан XXI века. Ибо единственный выбор, который сейчас стоит перед нами – это либо окончательно порвать с христианством, либо остановить наши мыслительные процессы, отвергнуть прозрения постмодернистского научного мира, игнорировать большую часть современных богословских идей и всячески изворачиваться, перекраивая наш разум по лекалам I века, и все ради того, чтобы быть или оставаться христианами. Мне такая цена больше не кажется приемлемой. Я настаиваю: есть способ быть и верующим, и гражданином XXI века. Я убежден: Бог, которого отвергает ум, никогда не станет тем богом, которого будет почитать сердце. Я не хочу, чтобы мне говорили, будто вера требует от меня оставаться ребенком или, по крайней мере, вести себя как ребенок в присутствии сверхъестественного, подобного родителю божества.

      Но я по-прежнему вижу жизнь как нечто священное. Я все еще верю, что есть некая реальность, пронизывающая все сущее, которую мы называем Богом. Но я не верю в божество, которое творит чудеса, – более того, отказываюсь в него верить. Я не желаю жить в мире, подвластном не естественным законам природы, а причудам такого божества, что вторгается в эти законы по собственной воле. И я считаю своим долгом подходить к проблеме чудес, исторически связываемых с жизнью Иисуса из Назарета, иначе, чем делают это христиане-традиционалисты. В поисках нового прочтения и понимания этой части библейского предания я не спрашиваю себя, происходили упомянутые чудеса в реальности или нет. Я уверен: их не было. Я ставлю другой вопрос: что именно в том опыте встречи с Иисусом из Назарета, который имели мои предшественники по вере, позволило им говорить о нем в категориях сверхъестественного? Путь ведет меня за пределы буквализма древности и Средневековья,