Не в своём уме. Сборник рассказов. Алексей Иванович Аксёнов

два года трясли из меня что–то, чего я не знаю, вы травили своей ненавистью ещё два. Я голубей жрал сырых, с перьями, вот эту куртку на помойке нашёл, так какой–то идиот, проходивший мимо, потребовал, что бы я положил эту тряпку обратно! Ты жил такой жизнью? Вот и не осуждай меня!

      – Так ты, выходит, жертва во всём этом? – Михаил нажал кнопку стартера, развернулся и двинулся назад, к разбитой остановке.

      – Жертва, не жертва, какая теперь разница? – Виктор закрыл растрёпанную голову руками и уткнулся ею в торпедо. – Ты лучше скажи, мы договорились или нет?

      – Я думаю, – ответил Михаил, чувствуя, как машина даже на маленькой скорости подпрыгивает на таящихся в снегу ямах, – помолчи пока.

      Они доехали до границы, и он снова перегнулся и открыл дверь.

      – Выходи, – сказал он, указывая рукой на горящие недалеко огни города, – флешку оставь. Через неделю, в восемь вечера, на этом же самом месте. Звонить мне не надо, являться в Институт тоже. Понятно?

      – Да, – Исаев выбрался из машины и собрался захлопнуть дверь, – слушай, у тебя нет ничего пожрать?

      Михаил открыл бардачок, вытащил пачку печенья, провалявшуюся там несколько месяцев, и бросил её Виктору.

      ***

      Он доехал до дома и заглушил машину у самых дверей во двор. Новый дом был гораздо меньше, да и к тому же без собственного гаража. Но это ничего, он всё равно нечасто приезжал сюда, по большей части оставаясь сутками на работе. Со двора залаял Бобби, Михаил зашёл, потрепал вьющегося вокруг ног пса и проверил его кормушку. Соседи от души насыпали псу какой–то вонючей гадости, именуемой кормом для собак, которую Бобби любил больше, чем гонять бродячих котов. Чашка для воды тоже была полной.

      – Эх, Бобик, – Михаил смахнул снег и присел на ступеньку, пёс тут же запрыгнул ему на колени и лизнул в нос, – счастливый ты сукин сын!

      Он посидел, опёршись спиной о входную дверь, чувствуя, как собака устраивается на ночлег у него на коленях, потом всё же согнал сопротивляющегося пса и впустил его в дом. Бобби, выросший в квартире, очень одобрял, когда вместо будки его пускали ночевать в человеческое жильё. Теперь весь вечер он будет исследовать дом, непрерывно клацая когтями по полу. Главное – не забыть завтра выгнать его обратно. Оставшись в одиночестве, Бобби начинал охотится на туфли и подушки.

      Михаил принял душ, вытащил из кармана флешку и долго разглядывал её, не решаясь вставить в компьютер, пока наконец не бросил её на стол, а сам завалился в кровать. Если на флешке именно то, что пообещал Виктор, отдохнуть в ближайшие месяцы вряд ли удастся. Пусть хоть один вечер побудет просто маленьким праздником безделья. Михаил потушил свет, вытащил из–под покрывала подушку и лёг поперёк кровати, как в детстве, уставившись в окно, светящееся огнями соседских домов. На первом этаже Бобби стучал когтями по паркету.

      Он закрыл глаза, расслабляясь и отгоняя тревожные мысли о будущем. Но голова, отвыкшая от отдыха, не успокаивалась, заводским конвейером рождая одну мысль