Т-34 и другие рассказы о войне. Братья Швальнеры

мы не смогли этого сделать в свое время, и теперь историческая задача Гитлера – сделать это за нас. Не только в российской, но и в мировой истории нередки случаи, когда дружественная интервенция оказывает положительное влияние на ее ход…

      – А что, если бы вам сейчас предложили поучаствовать в ней?

      – Это как? Вернуться на родину? – округлил глаза Краснов. – И в каком же качестве?

      – В присущем вам с молодых лет. В качестве военачальника и атамана казачьих войск.

      – И на чьей же стороне я буду воевать? Как патриот России, я должен буду встать на сторону Советской власти, но это…

      – Вам официально предлагается стать на сторону гитлеровской Германии. Вы же только что заявили о положительном влиянии интервенции. Так почему бы не помочь интервентам?

      – Интервентам не помогают. Иное дело, что после успешного завершения интервенции установленная с ее помощью власть вновь принимает бразды правления над страной.

      – Но почему?

      – Принципы патриотизма, изволите ли видеть. Я вел Гражданскую войну против своих земляков, это да. Но после того, как покинул территорию страны, принял и признал поражение. На этом война закончилась раз и навсегда. Коль скоро я называю себя патриотом, то не имею права в одностороннем порядке развязать ее снова. Это будет значить с моей стороны предательство – я начну воевать с гражданами своей страны только потому, что они мне не нравятся и я не согласен с государственной политикой. Войну государственной политике я объявлю не стране в лице Сталина, а стране в лице ее народа, который Сталина демократически не выбирал. При этом это будут даже не те люди, с которыми я воевал двадцать лет назад, а их потомки, которые могут не помнить и не осознавать наших противоречий с их родителями. Справедливо ли и правильно ли это будет?

      – Говоря такое, вы ставите меня как бы в противовес себе. По– вашему, я не патриот и предатель?

      – Если вам угодно, то да. Хотя бы потому, что вы были слугой вчерашнего режима, не состояли в оппозиции к нему и – более того – дослужились до маршала. Это ведь не Гитлер присвоил вам это звание?

      – Но ведь режим был преступный, антинародный…

      – А до Гитлера вы этого не видели?

      – Видите ли… – Петен настроился на продолжение длинной и интересной дискуссии, но Краснов разрушил его планы:

      – Если у вас ко мне все, то честь имею. Я сейчас очень занят литературой, и не располагаю достаточным временем.

      – Последнее, с вашего позволения. Я хочу, чтобы вы понимали, что мои слова – есть выражение воли и пожеланий немецкого командования. Мне надлежит им передать, что вы ответили на их предложение отказом?

      – Да, месье. Всего доброго.

      ***

      С бывшим полковником своей контрразведки Сергеем Павловым Краснов в Париже встретился случайно. Оба знали, что живут в одном городе, но последние 20 лет встреч не искали – чего старое ворошить? Только сердце бередить… Однако же, случайная встреча в кафе на Монмартре немало порадовала успевших соскучиться