Т-34 и другие рассказы о войне. Братья Швальнеры

затягиваясь папиросой. – Погоди, всему свое время. Только вот дурочку валять передо мной не надо – думаешь, поди, просто так тебя в Москву, в центральный аппарат НКГБ притащили?!

      – Ошибки со всеми случаются, а только героиню войны вы не имеете права…

      – Ой– ой– ой! Гляньте на нее! Героиня, фу, ты– ну, ты! В чем же твое геройство проявилось? В том, что через линию фронта не побоялась перейти под немецким крылышком, чтобы потом здесь же, на родине палки в колеса вставлять?! Диверсии организовывать?! Шпионить?!

      – О чем вы говорите… Я два года в немецком плену пробыла, едва там не погибла, а вы…

      – Ты не юли. Правду лучше сразу. Так хоть надежда есть на то, что к стенке не поставят. А в противном случае я ни за что ручаться не могу…

      Аня все еще пребывала в недоумении, когда дверь отворилась, и на пороге появился высокий, статный человек со строгим выражением лица и в форме генерал– полковника. Следователь вскочил из– за стола и вытянулся во фрунт.

      – Здравия желаю, товарищ нарком! – отчеканил он.

      Ничего не отвечая, гость прошел вглубь кабинета и остановился у окна. Проходя мимо Ани, он смерил ее презрительным и в то же время глубокомысленным взглядом.

      – Вы… нарком? – робко спросила Аня. – Вы товарищ Абакумов?

      – Я нарком, – бросил он.

      – Тогда… я должна сделать заявление…

      – Я за этим сюда и пришел.

      – Понимаете, товарищ нарком, – лепетала она. – Здесь творится беззаконие. Мы с товарищами совершили побег из немецкого плена. Прорвались к своим через освобожденную Чехословакию. А меня здесь обвиняют в предательстве, в измене! В том, чего я никогда не совершала и о чем даже помыслить не могла. Как же это так, товарищ нарком?!

      – Ну раз обвиняют, значит, есть основания. Не думали об этом?

      – О чем? – ошарашенно спросила она.

      – Ну вот, например, о том, когда вы бежали из плена?

      – Я же сказала, летом 44– го…

      – А попали в плен когда?

      – В 42– ом.

      – Так. Что два года делали? Что мешало в течение этих двух лет бежать, учитывая, что в плен вы попали и долго находились на территории СССР?

      – Но тогда территория была захвачена немцами… Я была без сознания длительное время, а потом меня угнали в рейх…

      – Допустим. Кем вы работали в концлагере в Тюрингии?

      – Я была остарбайтером. Переводчиком. Ну еще мелкие хозяйственные работы выполняла.

      – Так. Тяжелых работ не выполняли?

      – Нет, у меня здоровье слабое. Немцы всех проверяли при поступлении, врачебными комиссиями осматривали. Их интересовали здоровые люди, на них можно было ставить опыты. А такие как я… Да и переводчиков на русский у них не было, а русских пленных в лагере было полно.

      – Может, вас там изнасиловали? Может, вы, как и многие советские женщины с некогда оккупированных территорий, ребенка ждете от немецкого солдата?

      – Ой, Господи, – горько улыбнулась Аня. – Да разве я им нужна была? У них целые бордели для солдат были устроены,