Красный лорд. Невероятная судьба революционера, замнаркома, флотоводца, редактора, писателя, дипломата и невозвращенца Фёдора Фёдоровича Раскольникова. Н. В. Переяслов

Новгородского партийного комитета во главе с Михаилом Рошалем. Новгородские товарищи заявили, что на днях у них состоится губернский съезд Советов, на котором необходимо присутствие оратора «из центра».

      – Вот, дайте нам Раскольникова, – потребовали они.

      Яков Михайлович сперва не соглашался под тем предлогом, что у меня есть другая ответственная работа, но затем, после недолгого раздумья, уступил, однако с условием, что, пробыв два-три дня в Новгороде, я оттуда поеду в Лугу…»

      Сразу же после разговора со Свердловым Раскольников отправился сначала в Новгород, а затем в Лугу, чтобы привлечь там на свою сторону местные гарнизоны. Выступая в Луге с речью в местном цирке «Модерн», Фёдор там сильно простудился и, едва потом добравшись до дома, тут же свалился в постель с высоченной температурой. Ночью его трясло, он горел в жару и даже немного бредил. А утром 26 октября его разбудили дверной звонок и громкие голоса в прихожей.

      «Дверь его комнаты распахнулась, и вошёл кронштадтский матрос Пелихов, большевик-комитетчик, возбуждённый, взъерошенный, с зажатой в кулаке бескозыркой:

      – Поздравляю, революция началась! Зимний дворец взят, и весь Петроград в наших руках. Как вы себя чувствуете?

      Раскольников выскочил из постели.

      – Я за вами, – продолжал матрос. – Меня послал товарищ Троцкий, просил узнать, когда сможете прийти.

      – Сейчас пойдём, – сказал Раскольников, торопливо одеваясь. Его пошатывало от слабости, ещё держалась высокая температура. – Как началось восстание?

      – Началось третьего дня, – стал рассказывать Пелихов. – По приказу Военно-революционного комитета во всех частях гарнизона стали заменять комиссаров правительства комиссарами комитета. Восемь комиссаров во главе с Мехоношиным комитет послал в штаб округа. Командующий округом отказался признать их полномочия, и тогда комитет через своих комиссаров призвал гарнизон не исполнять никаких приказов командования без его санкции. Дальше – больше. Керенский послал юнкеров громить большевистские газеты и разводить мосты. ВРК приказал отбить мосты и захватить телеграф, вокзалы. В Неву вошли «Аврора» и четыре миноносца с десантом наших кронштадтцев. И пошло-поехало. Ночью открылся Второй съезд Советов, он поставлен перед фактом восстания…

      – Правительство арестовано?

      – Да, министры в крепости.

      – И Керенский?

      – Керенский сбежал. Он в ставке. Говорят, двинул на Петроград третий конный корпус генерала Краснова. Но это пока слухи…»

      О победе пролетарской революции говорил также и Лев Троцкий:

      «Власть завоевана, по крайней мере в Петрограде. Ленин ещё не успел переменить свой воротник. На уставшем лице бодрствуют ленинские глаза. Он смотрит на меня дружественно, мягко, с угловатой застенчивостью, выражая внутреннюю близость».

      Как рассказывал впоследствии Всеволод Рождественский, в ту ночь с 25 на 26 октября, когда Раскольников боролся с высокой температурой,