Последний командарм. Судьба дважды Героя Советского Союза маршала Кирилла Семёновича Москаленко в рассказах, документах, книгах, воспоминаниях и письмах. Н. В. Переяслов

бездарным руководством терпела поражения на фронте, несла бесчисленные напрасные потери и, в конце концов, начала разваливаться. А в тылу рабочие и трудовое крестьянство остались без хлеба.

      Всё чаще вспыхивали забастовки, голодные бунты. Обстановка в стране и на фронте накалялась. Конечно, я не понимал тогда в полной мере смысла происходивших событий. А те, кто мог их объяснить, например некоторые из учителей, предпочитали не делать этого, не втягивать нас, учащихся, в “опасные разговоры".

      Поэтому весть о Февральской революции была для нас, как и для большинства взрослых, неожиданной. Первыми в нашей семье узнали о ней невестка Оксана, жена брата Григория, ушедшего на фронт, и моя старшая сестра Татьяна, муж которой погиб на фронте. Они успели побывать на сходке и, вбежав в дом, в один голос, захлебываясь от возбуждения, крикнули:

      – Революция у нас, царя Николая свергли!..

      Нам с матерью это показалось настолько невероятным, что мы сначала не поверили. Но тут прибежали соседи и всё подтвердили. Радости не было конца. Повсюду в селе собирались группы людей, возбуждённо обсуждали необыкновенную новость, радуясь ей и поздравляя друг друга, как с большим праздником. Теперь-то, надеялся каждый, прекратится, наконец, война, и простой люд обретёт свободу.

      Шло время, а ожидания не сбывались. Всё оставалось по-прежнему.

      Февральская революция не облегчила положения ни на фронте, ни в тылу. Повсюду царил развал, а власти кричали о “войне до победного конца". Им вторили ездившие тогда по городам и сёлам эсеры, меньшевики, кадеты. Приезжали они и к нам, устраивая митинги и собрания под псевдопатриотическими лозунгами.

      Но звучали и другие голоса. На одной из сходок, часто проводившихся тогда на сельской площади, я, стоя в толпе крестьян, услышал выступления трёх большевиков – нашего односельчанина Д.Я. Воробьёва и двух приезжих рабочих. Они требовали прекращения войны, передачи заводов и фабрик рабочим, а земли крестьянам без выкупа. Их выступления произвели столь сильное впечатление на большинство участников митинга, что они не пожелали и слушать эсеров и меньшевиков.

      В те бурные дни начались и первые схватки с помещиками. Крестьяне пытались захватить пустующие земли, но делали это пока в одиночку и безуспешно. Даже мы, юнцы, участвовали в таких набегах, но возвращались, как говорят, не солоно хлебавши, да ещё побитые плетьми помещичьей охраны. Так мы на своей спине почувствовали, что власть осталась за богатеями.

      Но повсюду, где трудились люди, – на полях, заводах и фабриках, на железных дорогах – чувствовалось нарастание грозы. Приближалась Октябрьская революция.

      Вместе с тем продолжались повседневные будничные заботы. Гришинской волости давали ежегодно две стипендии в сельскохозяйственное училище, позднее преобразованное в сельхозинститут. Оно находилось на станции Яма нашего Бахмутского уезда. И вот одну из этих стипендий предоставили мне, поскольку я окончил с отличием министерское