Звезды – холодные игрушки. Сергей Лукьяненко

Но не в таких же… почти промышленных масштабах!

      Его уже сейчас можно сажать в тюрьму на пару сотен лет – за одни эти приготовления!

      – Ты не настучишь на меня, внук? – спросил дед.

      Я молча окинул взглядом потолок, углы комнаты.

      – Все проверено, – скучным голосом сказала Маша. – Все «жучки» давным-давно обнаружены и подключены к имитационному компьютеру. За Андреем Валентиновичем следили ФСБ, МВД, Роскосмос, ЦРУ и Моссад. Но, по их мнению, твой дед сейчас рассказывает нам о коварстве Чужих и ругает президентов.

      – Дед, ты с ума сошел! – воскликнул я. – Ты что, решил отловить и пытать счетчика?

      – Ловить не надо, он сам придет, – отмахнулся дед. – А пытать… по ситуации. Посмотрим.

      Маша с любопытством поглядывала на меня, и это вернуло мне самообладание.

      – Дед, ты не прав, – только и сказал я. – Ты совершенно не прав. В тебе говорят эмоции.

      – Во мне? – Дед засмеялся. – Что ты, Петя… Я давно не могу себе позволить эту роскошь – жить эмоциями. Только расчет. Чем спорить попусту, лучше помоги Маше на стол собрать. В конце концов, свободное время можно использовать и приятным образом.

      Он улыбнулся нам обоим и подтянул к себе ноутбук. Словно дал понять, что беседа окончена. Послушание во мне все-таки оставалось – я встал и вышел вслед за Машей. А та двинулась на кухню так уверенно, что сомнений не оставалось – она здесь бывала частенько.

      В те дни, когда я возил земное барахло в обмен на барахло инопланетное…

      Ну, дед!

      – Готовить – это не женское занятие, – сказала Маша.

      Она с таким ожесточением колотила деревянным молотком по будущим отбивным, словно перед ней было филе Чужих.

      – Конечно, не женское, – согласился я. – Лучшие повара всегда были мужчинами.

      Маша покосилась на меня, но спорить не стала. Полчаса мы дружно, хоть и в полном молчании, занимались приготовлением обеда. Потом она вновь заговорила:

      – Завидую тебе, Петр. Быть внуком Андрея Валентиновича – это большое счастье.

      – Знаешь, я как-то не имел возможности выбирать и сравнивать…

      Маша подозрительно глянула:

      – Ты смеешься?

      – Нет, что ты.

      – У меня плохое чувство юмора, – самокритично призналась она, разжигая огонь под сковородой. – Ты учитывай, Петя. Будем вместе работать, надо устранить возможность конфликтов…

      – Мне сложно работать с кем-то вместе. У меня кресло второго пилота снято, вместо него джампер стоит.

      Я вспомнил старушку «Спираль» и загрустил.

      – А ты часто испытывал джамп?

      – Полсотни раз.

      – Это и правда похоже на оргазм?

      – Н-нет… наверное.

      – Тебе не с чем сравнивать?

      Кошмар какой-то! С чувством юмора у нее плохо, но вот с непосредственностью – никаких проблем.

      – Есть с чем. Просто это совсем разное. Словно просят сравнить вкус апельсина и органный концерт Баха.

      – Я выберу апельсин, – решительно заявила Маша. – Так. Пошли разбирать груз.

      Минут двадцать мы распаковывали